В России корпоративная социальная ответственность (КСО) постепенно начинает рассматриваться как полноценный управленческий инструмент. В то же время компании жалуются на нехватку законодательных стимулов к «социально ответственному» поведению.
Истоки и современное понимание
О социальной ответственности бизнеса в России говорят так часто, что само это понятие становится все более и более размытым. На практике под такой ответственностью может подразумеваться как просто законопослушное поведение (уплата налогов, обеспечение достойных условий труда, защита окружающей среды), так и ситуации, при которых частные компании берут на себя целый спектр публичных функций социальной и иной направленности (помощь малоимущим, содержание социальных объектов, благоустройство территорий).
На Западе идеология социальной ответственности бизнеса начала обретать популярность в середине прошлого столетия. В ее основе лежала мысль о том, что корпорации обязаны вносить более значительный вклад в улучшение качества жизни социума, частью которого они являются, — то есть работников, их семей, локального сообщества. Распространению и популяризации этой идеи сопутствовала активная дискуссия. Например, будущий лауреат Нобелевской премии в области экономики М. Фридман в своей известной статье, опубликованной в «Нью-Йорк таймс» в 1970 году, утверждал следующее: «Существует один и только один вид социальной ответственности бизнеса: использовать все имеющиеся ресурсы ради увеличения своей прибыли до тех пор, пока это вписывается в правила игры — иначе говоря, соответствует принципам открытой и свободной конкуренции и не включает в себя мошенничество и иные недобросовестные методы». Согласно другому известному выражению Фридмана «дело бизнеса — заниматься бизнесом».
Средняя и, как представляется, наиболее умеренная позиция была представлена теорией разумного эгоизма. Ее авторы предложили чисто экономическое обоснование социально ответственного поведения компаний, подчеркнув, что оно является необходимым условием их долгосрочной устойчивости. Расходы на благотворительность и социальные программы сокращают текущие прибыли компании, но зато формируют для нее благоприятное социальное окружение и, следовательно, обеспечивают прибыли в будущем. «Социально ответственное поведение — это возможность для корпорации реализовать свои основные потребности в выживании, безопасности и устойчивости», — отмечает консультант по вопросам социальной ответственности бизнеса С. Д. Туркин.
Итак, социальную ответственность и стремление к выгоде не следует противопоставлять друг другу — во многих случаях они составляющие одного целого. Именно эта идея лежит в основе современной концепции корпоративной социальной ответственности, предполагающей, что компания учитывает интересы общества и берет на себя дополнительную — по сравнению с требованиями закона — ответственность за влияние своей деятельности на различные заинтересованные стороны (акционеров, работников, контрагентов, локальные сообщества). По мнению российского бизнесмена, руководителя комитета по корпоративной социальной ответственности и демографической политике РСПП Д. М. Якобашвили, корпоративная социальная ответственность — это характеристика качества управления. Если социальные и экологические вопросы находятся в центре внимания менеджмента, компания обеспечивает себе более высокий уровень устойчивости и в долгосрочной перспективе рост капитализации.
| 63 крупные российские и международные компании, принявшие участие в проекте «Лидеры корпоративной благотворительности», в 2012–2013 годах потратили на поддержку различных благотворительных инициатив 13,4 миллиарда рублей |
Российский контекст
В реальных условиях у компаний помимо нормальной внутренней мотивации к социальной ответственности возникают различные внешние стимулы. В первую очередь речь идет о прямом или косвенном давлении властей. Непростые финансовые условия, в которые поставлены регионы и (в особенности) муниципалитеты, заставляют их искать спонсоров для отдельных мероприятий и целых программ. Часто для компаний это превращается в повинность, в своеобразный дополнительный местный «налог». В то же время такое сотрудничество далеко не всегда носит добровольно-принудительный порядок: важность отношений с властями понимают все.
Сегодня распространена практика подписания соглашений о взаимном сотрудничестве между администрацией регионов или муниципалитетов и ведущими предприятиями территории. Предметом таких соглашений обычно становится помощь в решении социальных задач, например актуальных для субъектов РФ проблем расширения сети детских садов, строительства дорог, жилья и спортивной инфраструктуры. По данным РСПП, значительный рост доли компаний, реализующих социальные программы в регионах, произошел в 2011 году — с 70 до 85%. После этого уровень поддержки оставался примерно на одном уровне (рисунок 1). Добавим, что приведенные данные отражают позицию преимущественно крупного бизнеса.
Особняком стоят случаи (характерные для постсоветской экономики), когда от одного или нескольких предприятий зависит выживание целого населенного пункта. В моногородах руководство градообразующих предприятий, как правило, имеет больше реального влияния на социальную сферу, чем городская или районная администрация. Здесь уместно говорить уже не о социальной ответственности, а о «вынужденном патернализме»: у таких компаний нет иного выхода, кроме как брать на себя ответственность за судьбу территории присутствия. В том числе ставить собственную стратегию развития в зависимость от потребностей этой территории. Например, отказываться от планов по модернизации, высвобождению работников даже с учетом наличия избыточной рабочей силы, чтобы не допустить роста безработицы, либо организовывать оплачиваемые «общественные работы».
Следует отметить, что вовлеченность бизнеса в социальную политику в регионах крайне дифференцирована. Поэтому разные субъекты РФ в разной степени могут рассчитывать на механизмы социальной ответственности как на средство решения своих проблем. В свое время этот тезис нашел подтверждение в исследовании известного экономикогеографа Н. В. Зубаревич, которая разделила регионы на несколько категорий в зависимости от степени влияния крупных бизнес-групп и компаний. Выяснилось, что в «базовых» регионах производства — то есть регионах добычи и первичной переработки экспортных ресурсов, к числу которых Зубаревич относит около 20% общего числа субъектов РФ, — бизнес принимает значительно более активное участие в социальной политике, чем в остальных регионах. Таким образом, слаборазвитые в промышленном отношении регионы не могут рассчитывать на серьезные социальные инвестиции, их проблемы могут быть решены только в рамках государственных программ.
Полноценной статистики, отражающей участие компаний в социальных проектах и программах, нет: сколько-нибудь обобщенной информацией располагают разве что крупные бизнес-ассоциации. Опросы РСПП показывают, что главные направления социальной ответственности, связанные с помощью региональным и местным властям, это поддержка ветеранов и других категорий социально незащищенного населения, поддержка школ, больниц и иных социальных объектов, реализация социальных программ для собственных работников, благоустройство населенных пунктов, спонсорство региональных и городских программ.
Несколько лет в исследовании состояния делового климата, также проводимом РСПП, присутствует вопрос об инструментах господдержки, которые могли бы стимулировать бизнес к социально ответственному поведению. С 2012 года с большим отрывом лидирует вариант «налоговое стимулирование ответственных предпринимателей» (рисунок 2). Даже такая позиция, как предоставление социально ответственным предпринимателям преимущества в доступе к государственным заказам или более выгодных условий кредитования, оказалась лишь второй.
Законодательство
Притом что предприниматели сетуют на нехватку законодательных стимулов, некоторые нормы, призванные поощрять социально ответственное поведение, все же можно отметить.
Так, закон предусматривает определенные льготы для организаций, привлекающих на работу инвалидов. От уплаты НДС, налога на имущество организаций и земельного налога освобождаются юридические лица, уставный капитал которых состоит из вкладов общественных организаций инвалидов. При этом не менее 50% штатных работников и не менее 25% фонда оплаты труда такого юрлица должны приходиться именно на инвалидов. Что касается юрлиц с обычными учредителями, то при соответствии обозначенным выше параметрам (50% инвалидов с 25% зарплатного фонда) они могут учесть затраты на социальную защиту сотрудников-инвалидов в качестве прочих расходов и тем самым уменьшить налогооблагаемую базу по налогу на прибыль. Кроме того, с зарплат инвалидов уплачиваются пониженные страховые взносы.
При исчислении налога на прибыль могут быть учтены расходы налогоплательщиков, связанные с безвозмездным оказанием услуг по изготовлению и распространению социальной рекламы. Такие расходы при соблюдении ряда условий также не подлежат обложению НДС.
Согласно статье 219 Налогового кодекса РФ физическим лицам, оказывающим благотворительную помощь, предоставляется социальный налоговый вычет на сумму этой помощи. Максимальный размер вычета составляет 25% от годового дохода гражданина. А вот каких-либо льгот по налогам для организаций, занимающихся благотворительностью, Налоговый кодекс не содержит. Как следует из статьи 270 Налогового кодекса, денежные средства, перечисленные в рамках благотворительной деятельности, в расходах при исчислении налога на прибыль не учитываются. Таким образом, организации не освобождены от уплаты налога на прибыль из сумм, направленных на благотворительность.
По этому поводу существует и вполне четкая позиция Минфина России, выраженная в ряде писем: «возможность учета пожертвований для целей налогообложения прибыли организаций фактически будет означать осуществление организацией соответствующих расходов за счет федерального бюджета и бюджетов субъектов Российской Федерации». Однако при этом Налоговый кодекс разрешает региональным властям уменьшать для отдельных категорий налогоплательщиков ставки налога на прибыль в части, подлежащей зачислению в региональный бюджет (с 18 до 13,5%).
Определенные льготы имеют получатели благотворительной помощи и иной помощи, которую можно отнести к категории социальной ответственности. Так, освобождены от НДФЛ суммы, уплаченные работодателями за оказание медицинских услуг своим работникам, их супругам, родителям, детям (в том числе усыновленным), подопечным в возрасте до 18 лет, а также бывшим работникам, уволившимся в связи с выходом на пенсию по инвалидности или по старости. Не подлежит налогообложению НДС безвозмездная передача товаров (выполнение работ, оказание услуг) и имущественных прав в рамках благотворительной деятельности. Освобождены от НДФЛ выплаты добровольцам и волонтерам на возмещение их расходов по найму жилого помещения, проезду к месту осуществления благотворительной деятельности и обратно, на питание.
Существуют предложения по расширению применения льгот при благотворительности. Например, в ноябре 2013 года Минэкономразвития опубликовало проект закона, предусматривающий предоставление юридическим лицам право уменьшать налогооблагаемую прибыль на размер пожертвования в целевой капитал социально ориентированных НКО. Впрочем, размер такого вычета ограничивается одним процентом от прибыли, что может оказаться существенным только для крупных компаний, а потому в целом вряд ли окажет влияние на принятие решения об участии в благотворительности. Тем более что эндаумент-фондов (то есть фондов с целевым капиталом) в России пока не так много.
Заключение
Несмотря на все сложности и на специфику ведения бизнеса в России, можно заключить, что и здесь КСО постепенно начинает рассматриваться как инструмент, позволяющий улучшать репутацию бизнеса, наращивать капитализацию компаний, устанавливать комфортные отношения с их «средой обитания». Так, можно отметить Социальную хартию российского бизнеса, которая ставит целью реализацию принципов ответственного ведения бизнеса и к которой уже присоединилось более 250 компаний. Участники соглашения регулярно публикуют в сети свои «отчеты о социальной ответственности».
В 2013 году в России был принят национальный стандарт по социальной ответственности, идентичны й международному ISO 26000. Смысл стандарта тот же: интеграция принципов социальной ответственности (прозрачность, подотчетность, этичность поведения и так далее) в бизнес-процессы. Всячески подчеркивается, что он не предназначен для целей сертификации — компании могут пройти «самооценку» соответствия стандарту, заявив тем самым о приверженности принципам КСО.
Н. Н. НОВОХАТСКИЙ
