#57652# В Сети - очередное напряжение. Компания "Яндекс" отказалась от рейтинга самых популярных записей в блогах. Официальное объяснение: этот рейтинг из бесстрастного инструмента статистики превратился в медийную площадку для раскрутки какой-либо темы, не всегда заслуженно выносимой в топ, для рекламного продвижения товаров и услуг, для трансляции всяческих мнений, в том числе политических. "Мы приняли решение прекратить поддержку сервиса, - сообщил менеджер проекта. - Сервис, который изначально создавался как зеркало, отражение блогосферы, стал усилителем, медиаинструментом. Многие блоггеры стали писать, комментировать и ставить ссылки только для того, чтобы "вывести постинг в топ". Появились и роботы-блоггеры, которые замусоривали блогосферу с той же целью - попасть в рейтинг популярных записей".
Интернет-сообщество взбудоражено. Кто-то считает, что "Яндекс" таким образом вводит цензуру. Кто-то, напротив, приветствует закрытие рейтинга, полагая, что был он искусственным и давал искаженное представление о популярности тех или иных записей в ЖЖ.
Другой свежий случай. Один из операторов беспроводной связи на несколько дней заблокировал московским абонентам доступ к оппозиционным ресурсам, объяснив происшедшее "техническими причинами". От укрепления возникших подозрений компанию спасло только железное алиби: в те же дни у нее не грузились официальный сайт президента России и сайт МЧС.
Почему в цензурную подоплеку технических сбоев в Сети иногда так охотно и скоро верится? Почему закрытие портала или сайта в каких-то случаях наводит на нехорошие мысли? Ответ очевиден: Интернет все чаще подвергается попыткам как-то его "упорядочить". Всем еще памятен громкий процесс по делу 22-летнего блоггера Саввы Терентьева. Он получил год условно за то, что в своем интернет-дневнике разместил нелестный отзыв о местной милиции. Дело слушалось по ст. 282, ч.1 УК РФ (разжигание ненависти или вражды). Впервые человека судили за возбуждение ненависти к определенной социальной группе (хотя стражи порядка - это скорее ведомственное, а не социальное сообщество). С той же мотивировкой какое-то время назад в Кировской области по запросу УВД был заблокирован сайт газеты "Вятский наблюдатель" - за возбуждение ненависти либо вражды в отношении регионального правительства. В том, что орган власти может служить для кого-то объектом ненависти или вражды, вообще-то нет ничего подсудного: испытывать к правительству (хоть к областному, хоть даже к федеральному) что-либо, кроме любви и уважения, закон не запрещает. Насчет возбуждения к чиновничьей структуре недобрых чувств Уголовный кодекс в своей 282-й статье тоже не содержит ни слова. Но, как видим, процесс пошел: Сыктывкар, Вятка...
Интернет, несомненно, нуждается в правовом регулировании. Какие-то рамочные законы в отношении Сети необходимы. Кто-то даже считает, что интернет-сайты, аудитория которых не менее тысячи посещений в день, необходимо подвергнуть обязательной регистрации. Придать им статус средств массовой информации и, в случае чего, штрафовать, лишать лицензии.
Стремление очистить Рунет от продукции, отмеченной печатью агрессивного радикализма, непристойности, возражений не вызывает. Это нормально, и спорить тут не о чем. Тем более что для предотвращения подобных публикаций даже новые законы сочинять не требуется. Есть Закон "О противодействии экстремистской деятельности". Есть законодательные препятствия распространению порнографии. Есть, наконец, и практика применения этих законов. Чего, к сожалению, нет, так это четко прописанного в законе понятия "экстремизм". Даже у экспертов тут полный разнобой. Кто-то, например, считает экстремизмом публичное выражение крайних взглядов. Но что такое крайний взгляд? Или что означает публичная деятельность лиц (в том числе и в международной сети Интернет, как явствует из закона), которые, "может быть, напрямую и не призывают к осуществлению экстремистской деятельности, но побуждают к ее осуществлению или допускают возможность совершения экстремистских деяний". Это ведь тоже невнятная формулировка. Пользуясь ею, нетрудно запретить любое интернет-издание, которое, на чей-то взгляд, возможно, открыто и не призывает, но побуждает к чему-то. И уже было немало случаев, когда понятие "экстремизм" широко интерпретировалось для закрытия независимого интернет-ресурса.
Есть, впрочем, страны, установившие совсем уж драконовские правила поведения в Интернете. Скажем, в Бирме, Китае, Северной Корее Сеть поставлена государством под жесткий контроль. В России Интернет не подвергается цензуре. Но попытки его "упорядочить" предпринимались, и не раз. Несколько лет назад в прессу просочилась информация, будто МВД готовит поправки к Закону "О безопасности". Отныне, сообщалось, всякий пользователь будет обязан пройти регистрацию в органах внутренних дел по месту жительства. А провайдерам вменяется в обязанность сообщать куда следует о всех своих клиентах. Все это якобы для того, чтобы декриминализировать Интернет, поставить заслон порнографии, пресечь компьютерное хулиганство. В течение нескольких дней продвинутая часть российской публики пребывала в шоке. Но тут пресс-служба МВД выступила с заявлением, что "подобные проекты в министерстве не разрабатываются, и с такими предложениями никто из руководителей МВД не выступал".
Потом появился законопроект, направленный на борьбу с сайтами террористической и экстремистской направленности. В нем предлагалось исключить анонимность при заключении договора с провайдером на оказание услуг связи. А затем Национальный антитеррористический комитет (НАК) России призвал усилить ответственность интернет-компаний "за распространение идей терроризма и экстремизма в Интернете". В инициативе НАК смущал соединительный союз "и" между словами "терроризм", "экстремизм". Хотя эти понятия и находятся в тесном родстве, они все-таки не тождественны. Смешать их, превратить в синонимы - значит открыть совсем уж безбрежный простор для произвольных толкований того, что названо "распространением идей терроризма и экстремизма в Интернете". Раздавались и предложения регистрировать паспортные данные граждан, подключающихся к Интернету: мол, в тумане анонимности мы поощряем вхождение мошенников в наши дома.
Самое интересное, что подобные инициативы еще ни разу ни во что не воплотились. Некоторые из них даже технически реализовать невозможно. Посещаемость сайта постоянно меняется, и получается, что сегодня его можно считать средством массовой информации, а завтра уже нет. Кроме того, регистрация даже печатных СМИ носит уведомительный, а не разрешительный порядок.
Вообще эта проблема слишком сложна, чтобы ее можно было решить волевыми методами. И, судя по всему, прибегать к таким методам государство не собирается. Наоборот, выступает за развитие Интернета, намерено поощрять его конкуренцию с традиционными СМИ. "Это неплохо, это очень сильно раздвигает информационную поляну", - сказал Дмитрий Медведев, выступая недавно на форуме европейских и азиатских медиа. А личные интернет-дневники он назвал неплохим способом "получения оперативной информации".
Если так, то чьи-то попытки установить некий стандарт в мыслях, настроениях, вкусах интернет-пользователей едва ли будут успешными.
Источник: "Российская газета"
Интернет-сообщество взбудоражено. Кто-то считает, что "Яндекс" таким образом вводит цензуру. Кто-то, напротив, приветствует закрытие рейтинга, полагая, что был он искусственным и давал искаженное представление о популярности тех или иных записей в ЖЖ.
Другой свежий случай. Один из операторов беспроводной связи на несколько дней заблокировал московским абонентам доступ к оппозиционным ресурсам, объяснив происшедшее "техническими причинами". От укрепления возникших подозрений компанию спасло только железное алиби: в те же дни у нее не грузились официальный сайт президента России и сайт МЧС.
Почему в цензурную подоплеку технических сбоев в Сети иногда так охотно и скоро верится? Почему закрытие портала или сайта в каких-то случаях наводит на нехорошие мысли? Ответ очевиден: Интернет все чаще подвергается попыткам как-то его "упорядочить". Всем еще памятен громкий процесс по делу 22-летнего блоггера Саввы Терентьева. Он получил год условно за то, что в своем интернет-дневнике разместил нелестный отзыв о местной милиции. Дело слушалось по ст. 282, ч.1 УК РФ (разжигание ненависти или вражды). Впервые человека судили за возбуждение ненависти к определенной социальной группе (хотя стражи порядка - это скорее ведомственное, а не социальное сообщество). С той же мотивировкой какое-то время назад в Кировской области по запросу УВД был заблокирован сайт газеты "Вятский наблюдатель" - за возбуждение ненависти либо вражды в отношении регионального правительства. В том, что орган власти может служить для кого-то объектом ненависти или вражды, вообще-то нет ничего подсудного: испытывать к правительству (хоть к областному, хоть даже к федеральному) что-либо, кроме любви и уважения, закон не запрещает. Насчет возбуждения к чиновничьей структуре недобрых чувств Уголовный кодекс в своей 282-й статье тоже не содержит ни слова. Но, как видим, процесс пошел: Сыктывкар, Вятка...
Интернет, несомненно, нуждается в правовом регулировании. Какие-то рамочные законы в отношении Сети необходимы. Кто-то даже считает, что интернет-сайты, аудитория которых не менее тысячи посещений в день, необходимо подвергнуть обязательной регистрации. Придать им статус средств массовой информации и, в случае чего, штрафовать, лишать лицензии.
Стремление очистить Рунет от продукции, отмеченной печатью агрессивного радикализма, непристойности, возражений не вызывает. Это нормально, и спорить тут не о чем. Тем более что для предотвращения подобных публикаций даже новые законы сочинять не требуется. Есть Закон "О противодействии экстремистской деятельности". Есть законодательные препятствия распространению порнографии. Есть, наконец, и практика применения этих законов. Чего, к сожалению, нет, так это четко прописанного в законе понятия "экстремизм". Даже у экспертов тут полный разнобой. Кто-то, например, считает экстремизмом публичное выражение крайних взглядов. Но что такое крайний взгляд? Или что означает публичная деятельность лиц (в том числе и в международной сети Интернет, как явствует из закона), которые, "может быть, напрямую и не призывают к осуществлению экстремистской деятельности, но побуждают к ее осуществлению или допускают возможность совершения экстремистских деяний". Это ведь тоже невнятная формулировка. Пользуясь ею, нетрудно запретить любое интернет-издание, которое, на чей-то взгляд, возможно, открыто и не призывает, но побуждает к чему-то. И уже было немало случаев, когда понятие "экстремизм" широко интерпретировалось для закрытия независимого интернет-ресурса.
Есть, впрочем, страны, установившие совсем уж драконовские правила поведения в Интернете. Скажем, в Бирме, Китае, Северной Корее Сеть поставлена государством под жесткий контроль. В России Интернет не подвергается цензуре. Но попытки его "упорядочить" предпринимались, и не раз. Несколько лет назад в прессу просочилась информация, будто МВД готовит поправки к Закону "О безопасности". Отныне, сообщалось, всякий пользователь будет обязан пройти регистрацию в органах внутренних дел по месту жительства. А провайдерам вменяется в обязанность сообщать куда следует о всех своих клиентах. Все это якобы для того, чтобы декриминализировать Интернет, поставить заслон порнографии, пресечь компьютерное хулиганство. В течение нескольких дней продвинутая часть российской публики пребывала в шоке. Но тут пресс-служба МВД выступила с заявлением, что "подобные проекты в министерстве не разрабатываются, и с такими предложениями никто из руководителей МВД не выступал".
Потом появился законопроект, направленный на борьбу с сайтами террористической и экстремистской направленности. В нем предлагалось исключить анонимность при заключении договора с провайдером на оказание услуг связи. А затем Национальный антитеррористический комитет (НАК) России призвал усилить ответственность интернет-компаний "за распространение идей терроризма и экстремизма в Интернете". В инициативе НАК смущал соединительный союз "и" между словами "терроризм", "экстремизм". Хотя эти понятия и находятся в тесном родстве, они все-таки не тождественны. Смешать их, превратить в синонимы - значит открыть совсем уж безбрежный простор для произвольных толкований того, что названо "распространением идей терроризма и экстремизма в Интернете". Раздавались и предложения регистрировать паспортные данные граждан, подключающихся к Интернету: мол, в тумане анонимности мы поощряем вхождение мошенников в наши дома.
Самое интересное, что подобные инициативы еще ни разу ни во что не воплотились. Некоторые из них даже технически реализовать невозможно. Посещаемость сайта постоянно меняется, и получается, что сегодня его можно считать средством массовой информации, а завтра уже нет. Кроме того, регистрация даже печатных СМИ носит уведомительный, а не разрешительный порядок.
Вообще эта проблема слишком сложна, чтобы ее можно было решить волевыми методами. И, судя по всему, прибегать к таким методам государство не собирается. Наоборот, выступает за развитие Интернета, намерено поощрять его конкуренцию с традиционными СМИ. "Это неплохо, это очень сильно раздвигает информационную поляну", - сказал Дмитрий Медведев, выступая недавно на форуме европейских и азиатских медиа. А личные интернет-дневники он назвал неплохим способом "получения оперативной информации".
Если так, то чьи-то попытки установить некий стандарт в мыслях, настроениях, вкусах интернет-пользователей едва ли будут успешными.
Источник: "Российская газета"
