К сожалению, официальную историю различных стран и народов всегда писали в угоду власти и проводимой ею политике, редко обращая внимание на экономическую подоплеку тех событий, которые происходили в любой исторический период времени. Нередко под давлением власти истина, которая могла быть подтверждена экономическими выкладками, отступала перед откровенным вымыслом. Российский народ не избежал этой печальной участи.
Николай ГЛОБА, профессор Московского государственного лингвистического университета, кандидат юридических наук
Проникнуть в суть исторических событий, разглядеть и понять прошлое нелегко, но без уяснения влияние работорговли на развитие внешнеэкономической деятельности Руси невозможно ответить на один из важнейших вопросов: каковы были экономические причины расцвета древнерусского государства.
В соответствии с общепризнанной официальной точкой зрения, базирующейся на «Повести временных лет», достаточно хорошо изложенной в современных энциклопедических справочниках, начало формированию русской народности с восточнославянским самосознанием положило возникновение в VIII–IX вв. раннефеодального Киевского государства. Однако энциклопедические источники не дают ответа на вопрос, зачем проживавшие здесь с IV–V вв. народы – древляне, дреговичи, кривичи, поляне, северяне и пр. – в первой половине IX в. пригласили пришлых руссов (варягов), по национальной принадлежности шведов или норманнов, возглавить созданный ими ранее союз кочевых земледельческих племен, бортников (пчеловодов), бобровников и охотников. Излагаемая в различных учебниках истории версия возникновения древнерусского государства в основном имеет политическую подоплеку и практически не учитывает экономические причины.
Скорее всего, формирование древнерусского государства со столицей в Киеве было обусловлено в одинаковой степени как военными, так и внешнеэкономическими причинами. Дело в том, что в VIII–IX вв. на союз племен, расселившихся по берегам рек и озер Восточно-Европейской равнины, участились набеги степных кочевников – тюрков. Чтобы защитить свои семьи и хозяйство от непрошеных и опасных гостей, союзу племен, занимавшемуся усиленной эксплуатацией леса, рек, озер и подсечным земледелием, нужен был постоянный, достаточно мощный и мобильный боевой отряд в пограничных районах со степью. Ополчение, которое из-за большой разбросанности поселений по территории союза собиралось слишком долго, не годилось для отражения дерзких атак конницы весьма мобильного противника. Поэтому нанять воинов-профессионалов со стороны казалось более выгодным. На такую роль еще до появления в Киеве Аскольда и Дира можно было пригласить вооруженные дружины руссов (варягов), сопровождавших торговые экспедиции венедов (новгородских славян), народа, проживавшего на территории современной Прибалтики, торговый путь которых из «варягов в греки», то есть из Руотси (Скандинавии и Северной Европы) в Византию, пролегал через земли союза земледельческих племен, живших на территории Киевской Руси.
Варяжские воины и венеды-купцы, стремившиеся к выходу на поволжский, прикаспийский и черноморский рынки, быстро согласились на такое предложение и со временем оказались на самом верху иерархической пирамиды управления древнего государства, дав ему не только скандинавское название Русь, но и этнографическое обозначение всех народов, проживавших на его территории, – славяне. При возникновении славяно-русского государства победила историческая закономерность: сильная централизованная власть была необходимым условием самого существования земледельческих племен в борьбе с агрессивными захватчиками, нападавшими как с Востока, так и с Запада.
В условиях постоянной угрозы иностранной интервенции при формировании системы власти и управления варяжские «гости» вряд ли смогли бы вести успешную борьбу с захватчиками без потенциальной силы ополчения. К тому же для первых русских князей норманнского происхождения разорение, грабеж, продажа в рабство малочисленного населения бедных подвластных им земледельческих племен было малоприятным, а зачастую просто опасным занятием. Несомненно, гораздо выгоднее оказались военные походы к многочисленным соседним народам, а тем более в Византию, где в те времена было чем поживиться. Поэтому уже через 20 лет после основания нового русского государства князь Олег, приведя древлян, северян и радимичей к покорности и заставив платить дань (полюдье), привлек их к ратному делу, организовав один из первых массовых военных походов на Царьград (Византию), в котором помимо норманнов и славян участвовали родоплеменные союзы, проживавшие на территории Киевской Руси и желающие добыть золота, челяди и паволок греческих.
В итоге, когда торговля стала приносить большие богатства, совместная внешнеэкономическая деятельность и военные цели объединили правящую верхушку поселенцев Восточно-Европейской равнины с норманнами и славянами-новгородцами, заставив их создать, по мнению В. В. Святловского, примитивное торговое государство, которое получило историческое название Русь, а народы, его населяющие, стали в X–XII вв. повсеместно зваться русскими или славянами. Как удачно отметил М. В. Довнар-Запольский, «древнерусская жизнь была проникнута интересами торга, но ее порядки были далеки от западноевропейских». Практически во всех сохранившихся договорах между Новгородом и немцами, киевскими князьями и Царьградом и т.д. устанавливался общий принцип, выражаемый словами «торговать без пакости», то есть без насильственного захвата товаров.
На основании многочисленных исторических данных, обобщенных знаменитым историком В. О. Ключевским, мы можем видеть, что в тот исторический период сформировались две параллельные системы власти. В столице и других больших торговых городах древней Руси: Переяславле, Чернигове, Любече, Новгороде, Ростове, Полоцке – сохранились вече и городская администрация, где ведущую роль играла торговая и военная (из ополчения) аристократия. На князя с дружиной возлагалась защита государства от разрушительных набегов внешних противников, сбор дани (кормов), прокладывание силой оружия и удержание торговых путей, организация и конвой торговых караванов в Византию и другие страны.
О том, что славянской Русью правили варяжские (киевские) князья, по мнению В. О. Ключевского, говорит тот факт, что почти все имена первых русских людей – варягов и их дружинников – скандинавского происхождения. Так, текст договора, заключенного между киевским князем Олегом и Византией в 911 г., начинался словами: «Мы от роду Русского, Карл, Ингелот, Фарлов, Веремид, Рулав, Гуды, Руальд, Карн, Флелав, Рюар, Актутруян, Лидулфост, Стемид…» Вот кто представлял на переговорах Русь, стоял у власти и говорил от имени русского государства. В названном договоре имелось несколько очень интересных строк, устанавливающих для руссов и греков невозможность быть «купленными невольниками». Иначе говоря, греки (византийцы) и руссы признавали себя работорговцами.
Осталось ответить лишь на один вопрос, главный: кто же служил живым товаром? Кем руссы торговали на невольничьих рынках? О каких рабах-слейвах (славянах) писали византийский император Константин Багрянородный и другие авторы? Ситуация, при которой живым товаром являлись новгородские славяне, была возможна лишь в конце VII – начале VIII в. – в тот период, когда норманны совершали пиратские набеги на новгородских славян. Однако впоследствии набеги викингов постепенно уступили место торговым сношениям. Прокладывая позднее торговый путь «из варяг в греки», они соединили промысел пирата и купца и стали похожи скорее на компаньонов, делающих общее дело. Отзвуки этого явления мы замечаем в договорах 907 и 911 гг., которые, по данным историка Н. М. Карамзина, были составлены, в числе прочего, и на славянском языке – на языке рабов правители никогда не писали.
Новгородские славяне, или венеды, были в Киеве таким же пришлым народом, как и сами варяги, и их число было не настолько значительным, чтобы они, будучи проданными в рабство, стали существенным источником дохода для княжеской казны. А лесные звероловы и бортники из племен, населявших восточную равнину, вряд ли были легким трофеем. К тому же, как отмечали С. М. Соловьев, Н. А. Рожков, М. В. Довнар-Запольский и другие историки, поляне и иные племена были необходимы князю для осуществления торговой деятельности по двум важнейшим водным путям – Великому Волжскому «из варяг в арабы» и Днепровскому «из варяг в греки». Оба эти пути сыграли важную роль в политической и экономической консолидации Древней Руси, развитии древнерусских городов.
Основными источниками товаров для внешней торговли являлся сбор дани и полюдья. Некоторые современные авторы делают ошибочный вывод о дани как о собираемой князем с населения ренте, инструментом добывания которой была военная сила, и о полюдье как обращении населения в рабство и рисуют страшную картину всеобщего рабства в древнерусском государстве. Если же обратиться к трудам таких именитых авторов, как Б. А. Рыбаков и И. Я. Фроянов, становится понятно, что полюдье тоже было формой дани, которая, в отличие от обычной дани, взималась со свободных, не находящихся в крепостной зависимости людей. Имея добровольный (договорный) характер, полюдье являлось одной из форм поддержки киевского князя и собиралось посредством княжеского объезда племенной территории полян, избавленных от дани, характерной для «Руси внешней». Важно отметить, что за счет даней с покоренных племен обогащалась не только киевская знать, но и полянская община в целом. Таким образом, данничество в Х в. являлось коллективной формой эксплуатации одного племени другим, а полюдье – формой поддержки органов власти и управления.
Племена восточных славян в основном платили дань в натуральной форме: медом, воском, мехами, льняными тканями и другими экспортно-сырьевыми товарами, необходимыми для внешнеторговой деятельности князя. Причем венеды и поляне, не претендуя на княжескую власть и не ввязываясь в военные столкновения с более жестокими и боеспособными викингами, в основном занимались административным управлением и купеческим делом. И. Д. Беляев считал, что торговля княжескими товарами носила характер службы, когда она производилась княжескими приставами – купчинами, или повинности в случае ее осуществления выборными от общества купцами.
Осознавая, что без людей невозможно обеспечить достаточную экономическую устойчивость и обороноспособность государства, подвергавшегося постоянной военной угрозе, правители были заинтересованы в сохранении и приумножении подвластного им населения, а не в его бездумном вывозе на невольничьи рынки. Указанную точку зрения подтверждает тот факт, что в Киевской Руси, постоянно страдающей от набегов степных народов, киевскими князьями – варягами по крови и славянами по духу – был введен налог на выкуп пленников из полона – так называемые полоняничьи деньги. Таким образом, местное население, первым создавшее очаг земледельческой славянской культуры, платившее дань, кормившее князя и в качестве ополчения служившее основной военной силой Руси, не только не было объектом массовой работорговли, но и всеми доступными силами и средствами возвращалось на прежние места проживания.
Но кем же тогда были пресловутые «славяне-рабы», о которых так часто пишут отечественные и зарубежные авторы? Какие племена давали восточным славянам неисчислимые потоки рабов, кого восточные и новгородские славяне продавали на невольничьих рынках Византии? Ответ напрашивается сам: за пределы Руси вывозились рабы-военнопленные.
Военные сражения всегда оканчиваются поражением одной из сторон. Если битву проигрывала Киевская Русь, правители, собрав деньги, выкупали пленных и возвращали их обратно. У степных кочевников дело обстояло совершенно иначе: ханы не интересовались судьбой плененных воинов и других соплеменников. Эти-то «военные трофеи» и продавались потом купцами-славянами на невольничьих рынках. Данный факт подтверждают старинные летописи, многократно упоминающие о захвате русскими князьями скота и челяди степных кочевников – половцев и нагайцев.
Поскольку Русь постоянно воевала с кочевниками с Востока и одну орду сменяла другая, купцам-славянам было чем торговать на невольничьих рынках. Легко предположить, что если государство назвали Русью лишь потому, что его правителями стали руссы-скандинавы, то и рабов-кочевников могли звать слейвами (славянами), ведь договоры об их продаже с покупателями заключали купцы-славяне: в тот исторический период покупателей интересовала раса работорговца, а не его живого товара. Да и намного позднее, в XIX в., немногие задумывались над тем, к каким племенам и народностям принадлежали рабы, работавшие на сахарных и табачных плантациях Америки.
Товарообмен Руси ориентировался не только на Византию, но и на Восток. О наличии оживленной торговли между странами свидетельствует огромное число арабских монет VIII–XI вв., которые до сих пор находят в кладах. Товарообмен Руси с хазарами, приволжскими болгарами, имевшими устоявшиеся торговые связи с мусульманами (арабами) и персидскими царями, соседствовал с грабительскими набегами предков славян на берега Каспийского и Черного морей, боевыми походами на кочевые тюркские племена, кровопролитной борьбой за выживание со степняками, с захватом пленных и другой добычи.
Почему же руссы постоянно привозили в Царьград рабов? Ответить на этот вопрос позволяет характер их путешествий в Византию. Восточнославянские племена, подвластные киевскому князю, зимой вырубали лес и строили из него ладьи, а по весне сплавляли их до Киева и продавали руссам. Именитые (князь, дружина) и простые купцы-славяне, снарядив 400–500 судов и нагрузив их в основном княжеским товаром, полученным в качестве оброка, спускались до днепровских порогов, но не решались плыть прямо через пороги, предпочитая перетащить груз весом порядка 5 тыс. тонн посуху. Невольники, служившие гребцами, переносили его на плечах, другие тянули суда волоком.
Таким образом, ежегодный сплав ладей по Днепру требовал колоссальных усилий многих тысяч людей, «государственного подхода» к делу изготовления флота, а также постоянного поиска рабов (примерно по 20–30 человек на ладью). В VIII–X вв. стоимостные показатели, характеризующие торговлю Руси и Византии, были весьма внушительными: общая стоимость товара с одной маленькой ладьи могла достигать 1–1,5 тыс. золотых монет, равноценных 200–300 кускам шелка.
Совершая столь трудное, исполненное опасностей путешествие, купцы вынуждены были брать с собой невольников: товар, собираемый зимой князем и боярами в качестве дани натурой, не мог быть доставлен в Византию без их мускульной силы. Однако караваны ладей всегда плыли только в одном направлении, обратно купцы возвращались посуху. Реализовав княжеский товар за звонкую монету, купцы продавали и корабли: лес, из которого строились суда руссов, был у греков в немалой цене. В итоге необходимость в рабах отпадала, и их тоже выставляли на торги. Кстати, любое нападение на караван на обратной дороге расценивалось князем как повод к войне, связанный с отстаиванием торговых преференций Руси.
Византийский император Константин Багрянородный говорил, что руссы приходят в Царьград sive belli sive commercial causa – ради войны или ради торговли. И действительно, в тот исторический период торговля была неразрывно связана с войной: как только заканчивалась торговля, мирная жизнь сменялась военными действиями.
Источник: © Бюджет, 2008, № 7
Николай ГЛОБА, профессор Московского государственного лингвистического университета, кандидат юридических наук
Проникнуть в суть исторических событий, разглядеть и понять прошлое нелегко, но без уяснения влияние работорговли на развитие внешнеэкономической деятельности Руси невозможно ответить на один из важнейших вопросов: каковы были экономические причины расцвета древнерусского государства.
В соответствии с общепризнанной официальной точкой зрения, базирующейся на «Повести временных лет», достаточно хорошо изложенной в современных энциклопедических справочниках, начало формированию русской народности с восточнославянским самосознанием положило возникновение в VIII–IX вв. раннефеодального Киевского государства. Однако энциклопедические источники не дают ответа на вопрос, зачем проживавшие здесь с IV–V вв. народы – древляне, дреговичи, кривичи, поляне, северяне и пр. – в первой половине IX в. пригласили пришлых руссов (варягов), по национальной принадлежности шведов или норманнов, возглавить созданный ими ранее союз кочевых земледельческих племен, бортников (пчеловодов), бобровников и охотников. Излагаемая в различных учебниках истории версия возникновения древнерусского государства в основном имеет политическую подоплеку и практически не учитывает экономические причины.
Скорее всего, формирование древнерусского государства со столицей в Киеве было обусловлено в одинаковой степени как военными, так и внешнеэкономическими причинами. Дело в том, что в VIII–IX вв. на союз племен, расселившихся по берегам рек и озер Восточно-Европейской равнины, участились набеги степных кочевников – тюрков. Чтобы защитить свои семьи и хозяйство от непрошеных и опасных гостей, союзу племен, занимавшемуся усиленной эксплуатацией леса, рек, озер и подсечным земледелием, нужен был постоянный, достаточно мощный и мобильный боевой отряд в пограничных районах со степью. Ополчение, которое из-за большой разбросанности поселений по территории союза собиралось слишком долго, не годилось для отражения дерзких атак конницы весьма мобильного противника. Поэтому нанять воинов-профессионалов со стороны казалось более выгодным. На такую роль еще до появления в Киеве Аскольда и Дира можно было пригласить вооруженные дружины руссов (варягов), сопровождавших торговые экспедиции венедов (новгородских славян), народа, проживавшего на территории современной Прибалтики, торговый путь которых из «варягов в греки», то есть из Руотси (Скандинавии и Северной Европы) в Византию, пролегал через земли союза земледельческих племен, живших на территории Киевской Руси.
Варяжские воины и венеды-купцы, стремившиеся к выходу на поволжский, прикаспийский и черноморский рынки, быстро согласились на такое предложение и со временем оказались на самом верху иерархической пирамиды управления древнего государства, дав ему не только скандинавское название Русь, но и этнографическое обозначение всех народов, проживавших на его территории, – славяне. При возникновении славяно-русского государства победила историческая закономерность: сильная централизованная власть была необходимым условием самого существования земледельческих племен в борьбе с агрессивными захватчиками, нападавшими как с Востока, так и с Запада.
В условиях постоянной угрозы иностранной интервенции при формировании системы власти и управления варяжские «гости» вряд ли смогли бы вести успешную борьбу с захватчиками без потенциальной силы ополчения. К тому же для первых русских князей норманнского происхождения разорение, грабеж, продажа в рабство малочисленного населения бедных подвластных им земледельческих племен было малоприятным, а зачастую просто опасным занятием. Несомненно, гораздо выгоднее оказались военные походы к многочисленным соседним народам, а тем более в Византию, где в те времена было чем поживиться. Поэтому уже через 20 лет после основания нового русского государства князь Олег, приведя древлян, северян и радимичей к покорности и заставив платить дань (полюдье), привлек их к ратному делу, организовав один из первых массовых военных походов на Царьград (Византию), в котором помимо норманнов и славян участвовали родоплеменные союзы, проживавшие на территории Киевской Руси и желающие добыть золота, челяди и паволок греческих.
В итоге, когда торговля стала приносить большие богатства, совместная внешнеэкономическая деятельность и военные цели объединили правящую верхушку поселенцев Восточно-Европейской равнины с норманнами и славянами-новгородцами, заставив их создать, по мнению В. В. Святловского, примитивное торговое государство, которое получило историческое название Русь, а народы, его населяющие, стали в X–XII вв. повсеместно зваться русскими или славянами. Как удачно отметил М. В. Довнар-Запольский, «древнерусская жизнь была проникнута интересами торга, но ее порядки были далеки от западноевропейских». Практически во всех сохранившихся договорах между Новгородом и немцами, киевскими князьями и Царьградом и т.д. устанавливался общий принцип, выражаемый словами «торговать без пакости», то есть без насильственного захвата товаров.
На основании многочисленных исторических данных, обобщенных знаменитым историком В. О. Ключевским, мы можем видеть, что в тот исторический период сформировались две параллельные системы власти. В столице и других больших торговых городах древней Руси: Переяславле, Чернигове, Любече, Новгороде, Ростове, Полоцке – сохранились вече и городская администрация, где ведущую роль играла торговая и военная (из ополчения) аристократия. На князя с дружиной возлагалась защита государства от разрушительных набегов внешних противников, сбор дани (кормов), прокладывание силой оружия и удержание торговых путей, организация и конвой торговых караванов в Византию и другие страны.
О том, что славянской Русью правили варяжские (киевские) князья, по мнению В. О. Ключевского, говорит тот факт, что почти все имена первых русских людей – варягов и их дружинников – скандинавского происхождения. Так, текст договора, заключенного между киевским князем Олегом и Византией в 911 г., начинался словами: «Мы от роду Русского, Карл, Ингелот, Фарлов, Веремид, Рулав, Гуды, Руальд, Карн, Флелав, Рюар, Актутруян, Лидулфост, Стемид…» Вот кто представлял на переговорах Русь, стоял у власти и говорил от имени русского государства. В названном договоре имелось несколько очень интересных строк, устанавливающих для руссов и греков невозможность быть «купленными невольниками». Иначе говоря, греки (византийцы) и руссы признавали себя работорговцами.
Осталось ответить лишь на один вопрос, главный: кто же служил живым товаром? Кем руссы торговали на невольничьих рынках? О каких рабах-слейвах (славянах) писали византийский император Константин Багрянородный и другие авторы? Ситуация, при которой живым товаром являлись новгородские славяне, была возможна лишь в конце VII – начале VIII в. – в тот период, когда норманны совершали пиратские набеги на новгородских славян. Однако впоследствии набеги викингов постепенно уступили место торговым сношениям. Прокладывая позднее торговый путь «из варяг в греки», они соединили промысел пирата и купца и стали похожи скорее на компаньонов, делающих общее дело. Отзвуки этого явления мы замечаем в договорах 907 и 911 гг., которые, по данным историка Н. М. Карамзина, были составлены, в числе прочего, и на славянском языке – на языке рабов правители никогда не писали.
Новгородские славяне, или венеды, были в Киеве таким же пришлым народом, как и сами варяги, и их число было не настолько значительным, чтобы они, будучи проданными в рабство, стали существенным источником дохода для княжеской казны. А лесные звероловы и бортники из племен, населявших восточную равнину, вряд ли были легким трофеем. К тому же, как отмечали С. М. Соловьев, Н. А. Рожков, М. В. Довнар-Запольский и другие историки, поляне и иные племена были необходимы князю для осуществления торговой деятельности по двум важнейшим водным путям – Великому Волжскому «из варяг в арабы» и Днепровскому «из варяг в греки». Оба эти пути сыграли важную роль в политической и экономической консолидации Древней Руси, развитии древнерусских городов.
Основными источниками товаров для внешней торговли являлся сбор дани и полюдья. Некоторые современные авторы делают ошибочный вывод о дани как о собираемой князем с населения ренте, инструментом добывания которой была военная сила, и о полюдье как обращении населения в рабство и рисуют страшную картину всеобщего рабства в древнерусском государстве. Если же обратиться к трудам таких именитых авторов, как Б. А. Рыбаков и И. Я. Фроянов, становится понятно, что полюдье тоже было формой дани, которая, в отличие от обычной дани, взималась со свободных, не находящихся в крепостной зависимости людей. Имея добровольный (договорный) характер, полюдье являлось одной из форм поддержки киевского князя и собиралось посредством княжеского объезда племенной территории полян, избавленных от дани, характерной для «Руси внешней». Важно отметить, что за счет даней с покоренных племен обогащалась не только киевская знать, но и полянская община в целом. Таким образом, данничество в Х в. являлось коллективной формой эксплуатации одного племени другим, а полюдье – формой поддержки органов власти и управления.
Племена восточных славян в основном платили дань в натуральной форме: медом, воском, мехами, льняными тканями и другими экспортно-сырьевыми товарами, необходимыми для внешнеторговой деятельности князя. Причем венеды и поляне, не претендуя на княжескую власть и не ввязываясь в военные столкновения с более жестокими и боеспособными викингами, в основном занимались административным управлением и купеческим делом. И. Д. Беляев считал, что торговля княжескими товарами носила характер службы, когда она производилась княжескими приставами – купчинами, или повинности в случае ее осуществления выборными от общества купцами.
Осознавая, что без людей невозможно обеспечить достаточную экономическую устойчивость и обороноспособность государства, подвергавшегося постоянной военной угрозе, правители были заинтересованы в сохранении и приумножении подвластного им населения, а не в его бездумном вывозе на невольничьи рынки. Указанную точку зрения подтверждает тот факт, что в Киевской Руси, постоянно страдающей от набегов степных народов, киевскими князьями – варягами по крови и славянами по духу – был введен налог на выкуп пленников из полона – так называемые полоняничьи деньги. Таким образом, местное население, первым создавшее очаг земледельческой славянской культуры, платившее дань, кормившее князя и в качестве ополчения служившее основной военной силой Руси, не только не было объектом массовой работорговли, но и всеми доступными силами и средствами возвращалось на прежние места проживания.
Но кем же тогда были пресловутые «славяне-рабы», о которых так часто пишут отечественные и зарубежные авторы? Какие племена давали восточным славянам неисчислимые потоки рабов, кого восточные и новгородские славяне продавали на невольничьих рынках Византии? Ответ напрашивается сам: за пределы Руси вывозились рабы-военнопленные.
Военные сражения всегда оканчиваются поражением одной из сторон. Если битву проигрывала Киевская Русь, правители, собрав деньги, выкупали пленных и возвращали их обратно. У степных кочевников дело обстояло совершенно иначе: ханы не интересовались судьбой плененных воинов и других соплеменников. Эти-то «военные трофеи» и продавались потом купцами-славянами на невольничьих рынках. Данный факт подтверждают старинные летописи, многократно упоминающие о захвате русскими князьями скота и челяди степных кочевников – половцев и нагайцев.
Поскольку Русь постоянно воевала с кочевниками с Востока и одну орду сменяла другая, купцам-славянам было чем торговать на невольничьих рынках. Легко предположить, что если государство назвали Русью лишь потому, что его правителями стали руссы-скандинавы, то и рабов-кочевников могли звать слейвами (славянами), ведь договоры об их продаже с покупателями заключали купцы-славяне: в тот исторический период покупателей интересовала раса работорговца, а не его живого товара. Да и намного позднее, в XIX в., немногие задумывались над тем, к каким племенам и народностям принадлежали рабы, работавшие на сахарных и табачных плантациях Америки.
Товарообмен Руси ориентировался не только на Византию, но и на Восток. О наличии оживленной торговли между странами свидетельствует огромное число арабских монет VIII–XI вв., которые до сих пор находят в кладах. Товарообмен Руси с хазарами, приволжскими болгарами, имевшими устоявшиеся торговые связи с мусульманами (арабами) и персидскими царями, соседствовал с грабительскими набегами предков славян на берега Каспийского и Черного морей, боевыми походами на кочевые тюркские племена, кровопролитной борьбой за выживание со степняками, с захватом пленных и другой добычи.
Почему же руссы постоянно привозили в Царьград рабов? Ответить на этот вопрос позволяет характер их путешествий в Византию. Восточнославянские племена, подвластные киевскому князю, зимой вырубали лес и строили из него ладьи, а по весне сплавляли их до Киева и продавали руссам. Именитые (князь, дружина) и простые купцы-славяне, снарядив 400–500 судов и нагрузив их в основном княжеским товаром, полученным в качестве оброка, спускались до днепровских порогов, но не решались плыть прямо через пороги, предпочитая перетащить груз весом порядка 5 тыс. тонн посуху. Невольники, служившие гребцами, переносили его на плечах, другие тянули суда волоком.
Таким образом, ежегодный сплав ладей по Днепру требовал колоссальных усилий многих тысяч людей, «государственного подхода» к делу изготовления флота, а также постоянного поиска рабов (примерно по 20–30 человек на ладью). В VIII–X вв. стоимостные показатели, характеризующие торговлю Руси и Византии, были весьма внушительными: общая стоимость товара с одной маленькой ладьи могла достигать 1–1,5 тыс. золотых монет, равноценных 200–300 кускам шелка.
Совершая столь трудное, исполненное опасностей путешествие, купцы вынуждены были брать с собой невольников: товар, собираемый зимой князем и боярами в качестве дани натурой, не мог быть доставлен в Византию без их мускульной силы. Однако караваны ладей всегда плыли только в одном направлении, обратно купцы возвращались посуху. Реализовав княжеский товар за звонкую монету, купцы продавали и корабли: лес, из которого строились суда руссов, был у греков в немалой цене. В итоге необходимость в рабах отпадала, и их тоже выставляли на торги. Кстати, любое нападение на караван на обратной дороге расценивалось князем как повод к войне, связанный с отстаиванием торговых преференций Руси.
Византийский император Константин Багрянородный говорил, что руссы приходят в Царьград sive belli sive commercial causa – ради войны или ради торговли. И действительно, в тот исторический период торговля была неразрывно связана с войной: как только заканчивалась торговля, мирная жизнь сменялась военными действиями.
Источник: © Бюджет, 2008, № 7
