В международном мультимедийном пресс-центре «Россия сегодня» прошла пресс-конференция директора Института народнохозяйственного прогнозирования РАН, члена-корреспондента РАН, профессора РАН Александра Александровича Широва. Вопросы журналистов касались того, как будет жить и развиваться наша страна дальше.
Сегодня сложно говорить о прогнозах развития российской экономики в условиях масштабного санкционного давления Запада. Но то, что экономику ждут серьезные потрясения, это очевидно. Главный вопрос состоит в том, в какой степени мы готовы к этим потрясениям и как отреагируем на глобальные вызовы. В зависимости от того, как будет меняться ситуация, возможны различные варианты. «Но вообще речь идет о том, что мы должны пересмотреть свое понимание процессов как экономики мировой, так и нашей внутренней и разработать механизмы, позволяющие адаптироваться к новым условиям. Мы должны понимать, какие ресурсы у нас есть и как их использовать», — отметил профессор РАН А. А. Широв.
Каковы краткосрочные и долгосрочные эффекты?
Все эффекты, которые сформировались в результате последних событий в экономике, можно разделить на мгновенные и длящиеся. Самый негативный мгновенный эффект связан с тем, что мы потеряли примерно половину наших золотовалютных резервов. Это значит, что наши возможности для нивелирования тяжелых последствий санкций стали меньше. И это проблема не столько даже российской экономики, сколько мировой. История с заморозкой российского запаса сильно ее встряхнула, потому что оказалось, что валютные резервы не такие надежные.
Второй негативный момент — нам ограничили значительную часть импорта, и под санкции попал так называемый критический импорт, то есть те товары, которые не производят в России. Это негативно влияет сразу на несколько сфер экономики. От импорта комплектующих и сырья значительно зависят машиностроение и авиационная промышленность, фармацевтика и пищевая промышленность. В связи с этим в 2022 году нас ожидает определенный экономический спад. А его масштабы будут определяться тем пакетом мер поддержки бизнеса и населения, который примет Правительство РФ.
Самый тяжелый долгосрочный эффект — технологический. Сейчас нас отрезали от доступа к технологиям, которые разрабатывают ведущие страны мира. Это значит, что мы не сможем использовать те достижения, которые человечество в целом получает от вложений компаний, отдельных исследований и разработок. Следовательно, темпы модернизации нашей экономики будут ниже, чем мы ожидали. И, по мнению профессора РАН, это более существенный вызов, чем краткосрочное давление. Ответом на него может быть только изменение научно-технологической политики нашей страны, причем результат корректировки политики мы можем получить не раньше чем через
Субсидирование или снижение налоговой нагрузки?
Экономическая ситуация складывается таким образом, что в последние годы мы пережили пять экономических кризисов. Раньше мы говорили, что у нас кризис случается раз в десять лет. Сейчас — раз в три года. И каждый из кризисов приводил к тому, что в период шока совершенствовался весь механизм управления экономикой. В этой связи является естественным, что действия Правительства РФ ориентированы на те успехи, которые удалось достичь в условиях прошедших кризисов. Субсидирование отдельных отраслей экономики, в том числе в период пандемии, показало себя эффективной мерой экономической политики. Конечно, сейчас несколько иная ситуация, потому что тогда мы не имели такого давления на нашу финансовую систему. Тем не менее мера должна быть действенной. И после оценки эффекта инструментов можно будет думать о дополнении их новыми.
Будут ли смягчаться европейские санкции?
Как сказал Широв, классический экономический анализ показывает, что европейцы начинают сильно проигрывать. Например, если мы исходим из того, что Германия отказывается от российских энергоносителей в условиях снижения надежности заимствований и одновременно с этим отказывается от атомной энергетики, то как она планирует поддерживать конкурентоспособность своей экономики? При этом Запад теряет в лице России огромный рынок сбыта. Если взаимоотношения с нами не будут налажены, то Европа будет в стане проигравших.
Если говорить о европейских санкциях, сейчас гайка закручена до предела — резьбы больше нет. Издержки очень высоки. Поэтому, как считает Широв, как только горячая фаза текущего конфликта закончится, ослабление санкций последует. Первый шаг — это, скорее всего, открытие неба. Потому что европейцы явно погорячились с введением таких запретов — продолжительность, например, полета из Хельсинки в Токио увеличилась на пять часов. Понятно, что встречным условием российской стороны будет разрешение на эксплуатацию самолетов, произведенных в Евросоюзе.
Но и историю с заморозкой наших активов, видимо, тоже нужно будет отыгрывать назад. Потому что под угрозу поставлены не просто какие-то позиции США и Европы. Проблема в том, что мировая финансовая система может распасться на две части — Китай и Россия, где одна стоимость заимствований, США и Евросоюз, где другая. Но этого все-таки, наверное, никто не хочет. Последние 30 лет мы имели открытую экономику, и все страны приобретали от этого определенные выгоды.
Продовольственная безопасность
В середине 2000 годов в России была сформирована доктрина продовольственной безопасности. И те проекты развития сельскохозяйственного производства, которые были определены в контексте этой доктрины, реализованы. Конечно, стоит вопрос разнообразия на рынке продовольствия. Но и здесь есть определенные подвижки.
В 2014 году западные санкции тоже были весьма значительными. Это привело к тому, что наши контрсанкции, стоимость которых составила примерно 3,5 миллиарда долларов, способствовали уходу с определенных рынков европейских производителей и замене их продукции российской. Поэтому ситуация с продовольствием не самая плохая. Тем не менее есть отдельные проблемные направления. Они касаются в растениеводстве высокопродуктивных семян, а в птицеводстве — яиц, то есть в основном биоинженерии. Но и эти вопросы, по мнению директора Института народнохозяйственного прогнозирования РАН, могут быть решены.
Регионализация экономики
Ситуация в мире была бы сложной и без имеющегося тяжелого конфликта. После кризиса 2008 года сложилась ситуация, при которой факторы, влияющие на глобализацию мировой экономики, начали затухать. Мир получил все, что мог, от процесса глобализации. Расширение производства, вынос промышленности из развитых стран в развивающиеся — потенциал этих механизмов был использован. И встал вопрос о том, как жить дальше.
Самым вероятным сценарием дальнейшего мирового развития стал сценарий регионализации, когда образуются центры экономической активности и вокруг них формируются финансовые системы и цифровые платформы. И то, что произошло, по мнению профессора Широва, не спровоцировало, а катализировало этот процесс. Случившееся означает, что стоимость обязательств развитых стран не такая, как была до 24 февраля 2022 года. Надежность резервных валют изменилась, и в любой момент любая страна, имеющая какие-то торговые, экономические, политические трения с США, может потерять свои запасы. Понятно, что тут в очереди Китай, есть и более мелкие страны. А это означает, что все институциональные инвесторы, которые вкладывались в американский тежерис, начинают думать о надежности своих финансовых активов.
В результате происходят тектонические сдвиги в мировой финансовой системе, потому что становится ясно, что более надежно в данном случае будет вкладываться в товары и активы — нефть, золото, пшеницу всегда купят. Следовательно, туда идет больше денег, и мы имеем еще один виток мировой инфляции — увеличение цен на эти активы. Ценовое давление приводит к тому, что мировая экономика стоит перед угрозой очередной рецессии, которую сейчас никто не ожидал.
Государственное регулирование цен
В краткосрочной перспективе цены — это ключевой вопрос, потому что мы сейчас имеем не конъюнктурный шок, а трансформационный — меняются пропорции в экономике. У нас уходит значительная часть импорта. Цены на такие товары, как металлы, химическая и пищевая продукция, моторное топливо, формируются по принципу экспортного паритета, то есть внутренние цены зависят от мировых. Но если сейчас мировые цены на названные товары транслировать во внутреннюю экономику, мы получим сумасшедший ценовой шок сродни тому, который видели в
Но и заморозить цены на важнейшие виды продукции — недостаточная мера. Нужно подумать о варианте, который бы позволял в этих условиях перейти от экспортного паритета к какому-то другому механизму формирования внутренних цен, который бы так трансформировал экспортный паритет, чтобы он не давил на внутренний рынок. Например, на рынке моторного топлива у нас действует обратный акциз. То есть если мировые цены на топливо растут, то государство компенсирует компаниям потери от того, что они не повышают цены на внутреннем рынке. На продовольственном рынке используются механизмы квотирования экспортных пошлин на зерно, сахар и т. д. Это тоже работает. И нам нужно думать о таком механизме, который бы естественным образом действовал на внутренний рынок и позволял соблюдать интересы государства и населения, но в то же время — тех компаний, которые занимаются выпуском и продажей сельхозпродукции.
Доходы федерального бюджета
«По нашим оценкам, в рамках базового сценария экономики, где цены на нефть, предположим, составят 95 долларов за баррель и наблюдается некоторое снижение экспорта российских энергоносителей в Европу, связанного прежде всего с логистикой, инфляция по году будет порядка 20 процентов. В этих условиях даже при экономическом спаде на уровне шести процентов дополнительные доходы бюджета превышают 6 триллионов рублей. Прежде всего за счет цен на нефть», — поделился прогнозами Широв.
Но проблема не в том, чтобы обеспечить номинальный рост доходов, это произойдет автоматически. Проблема в том, как эти номинальные доходы, которые получит экономика, перераспределить между ключевыми направлениями бюджетных расходов и получить, таким образом, дополнительный позитивный эффект. В этом как раз и есть искусство антикризисной политики.
Е. П. БЕСПАЛОВА
