— Господин Посол, как вы оцениваете состояние развитых, развивающихся и других стран мира в контексте нынешнего финансового кризиса?
— Давайте рассмотрим механизм развертывания этого кризиса. Я бы хотел обратить внимание на очевидную логическую цепочку развития событий. Кризис, постепенно назревающий в кредитной системе — важнейшей части финансового сектора экономики, привел к возникновению сильнейшего всемирного потрясения финансовой системы. Именно это и выразилось в развитии небывалого до сих пор финансового кризиса. В свою очередь потрясение финансов, приведшее к неспособности банков и других финансовых организаций выполнять свои прямые функции по кредитованию развития экономики, привело к быстрому развитию и расползанию по всему миру экономического кризиса. Отдельные секторы экономик различных стран мира практически остановились из-за отсутствия кредитов. Понятно, что в наибольшей степени от этого процесса пострадали те экономики, которые сильнее зависели от кредитного механизма.
От кризиса пострадали практически все страны мира: и развитые, и развивающиеся, и беднейшие, хотя последние, видимо, в силу неразвитости кредитных отношений, в наименьшей степени были втянуты в орбиту кризисных потрясений. И все-таки надо подчеркнуть, что сильнее всего от этого кризиса пострадали те страны, которые причисляются к разряду развивающихся экономик.
Теперь давайте обратимся к событиям, происходящим внутри стран ЕС. Здесь, ввиду неравномерности их развития, не наблюдается общей картины развертывания кризисных процессов. Внутри Европейского Союза есть и так называемые развивающиеся экономики, демонстрировавшие высокие темпы роста за последние 5–10 лет, обгонявшие по этим показателям остальные страны ЕС. Однако именно в них-то и наблюдается сильная зависимость от использования кредитов. Так, Балтийские страны могут считаться своего рода «чемпионами» роста в ЕС, но он был в значительной степени обусловлен экспансией кредитных отношений. То же самое можно сказать и о Венгрии, а также об Ирландии, продемонстрировавшей миру высочайшие темпы роста за последние 10 лет. Однако и у этих стран развитие экономики полностью замкнуто на развитие кредитных отношений. Потому-то именно эти, в недавнем прошлом бурно развивающиеся страны, в большей степени, чем их соседи по ЕС — развитые страны, пострадали от текущего кризиса. В свою очередь при изучении внутренней картины развития кризиса в каждой стране становится очевидным, что сильнее всего пострадали именно те сектора экономики, которые также в наибольшей степени зависели от использования кредитов.
— Как бы вы могли охарактеризовать события, происходящие на фоне мирового кризиса в нашей стране?
— Россия как одна из быстро развивающихся мировых экономик тоже оказалась втянутой в общемировые кризисные процессы. Здесь в наибольшей степени пострадали три сектора: строительство, производство и продажи автомобилей, а также, естественно, сам финансовый сектор.
Говоря о строительстве, надо иметь в виду, что кризис сильнее всего отразился на осуществлении крупных проектов, к примеру таких, как строительство больших офисных зданий, и других. Сектор жилищного строительства страны также пострадал, но в меньшей степени. Строительство оказалось наиболее подверженным кризису в крупных городах — Москве, Санкт-Петербурге и других. И это понятно, так как строительство в России, как и в других странах, полностью зависит от кредитных ресурсов.
За рамками непосредственно строительства, кризис развивается и во всех отраслях, обслуживающих его нужды. Это производство различных строительных материалов (например, цемента, стекла), машин и оборудования. Помимо этого, кризис в российском строительстве ударил и по экономикам стран Центральной Азии, например, Таджикистана и Узбекистана, откуда традиционно за последние годы поступала основная рабочая сила для российского строительного сектора, а от доходов этих людей очень зависят экономики их стран.
Говоря об автомобилестроении и продажах автомобилей, надо отметить, что российский рынок продаж подержанных и новых автомобилей в прошлом году был одним из самых крупных в Европе. Он несколько лет подряд демонстрировал исключительно высокие темпы роста, по 20–30 % в год, и его падение в конце 2008 г. и начале 2009 г. примерно до 13 % общего объема означает своего рода коллапс. Причина такого резкого падения лежит на поверхности — кризис кредитных отношений и финансового сектора. Это немедленно отразилось на всей отрасли, а также на отраслях, сопряженных с автомобильной.
Финансовый сектор России претерпел и продолжает, как и во всем мире, претерпевать глубокие кризисные изменения. Существенно пострадали многие финансовые институты России: с одной стороны, были закрыты некоторые банки, разорились отдельные инвестиционные компании, с другой стороны, уцелевшие организации значительно снизили свою деловую активность, уволили множество своих сотрудников. Таким образом, Россия оказалась подвержена мировому кризису, хотя и не в такой степени, как некоторые другие страны.
— Ваше превосходительство, как вы — не только в качестве Посла Европейского Союза, но и как профессиональный экономист — оцениваете принятые и претворяемые в жизнь антикризисные меры российского правительства?
— Я думаю, что Правительство Российской Федерации приняло правильные антикризисные решения. Оно прикладывает большие усилия для возрождения финансового сектора, который стал, напомню, первопричиной кризиса. Кроме того, реализуются очень серьезные меры по восстановлению национальной экономики, в рамках которых принимается ряд вынужденных мер протекционистского характера. Это может кому-то не нравиться, поскольку существует мнение, что рынок должен оставаться открытым для решения кризисных проблем, однако нельзя не отметить, что не только Россия прибегла сегодня к некоторой доле протекционизма. Многие страны мира также считают, что для успешной борьбы с кризисом именно значительная поддержка и продвижение на внутренних рынках национальных бизнесов могут сыграть решающую роль.
Курс на предпочтительное развитие российской экономики привел к принятию отдельных непопулярных решений. Таковым, например, является повышение пошлин на ввоз из-за границы подержанных и новых автомашин. Однако оно сочетается, и об этом мало кто говорит, с субсидиями на производство автомобилей на востоке страны. Понятно, что эти меры направлены на снижение зависимости от импорта машин и поддержку отечественного автомобилестроения. Хочу отметить, что подобные действия российского правительства не отличаются от аналогичных мер, принятых в США и странах ЕС.
Большой пакет решений был принят, как я уже говорил, для поддержки и возрождения финансового сектора. Здесь очень важно, чтобы поток денег, направленный правительством в экономику страны, достиг своих адресатов — местных банков и предприятий в регионах. Иными словами, необходим адекватный механизм контроля за государственными денежными потоками, призванными поддержать экономику регионов во время кризиса.
— Что можно сказать о взаимоотношениях российского и европейского бизнеса в целом, не потеряли ли доверие к России европейские бизнесмены?
— Да, многие европейские бизнесмены ушли из России с наступлением первых симптомов кризиса. Очевидно, что ваша страна существенно пострадала как от массового исхода западных бизнесменов за последний год, так и от резкого уменьшения притока инвестиций в экономику. Если в 2007 г. Россия была реципиентом крупных инвестиций — около 80 млрд долл. и больше в год, то только к концу 2008 г. она потеряла существенную их часть — примерно 150 млрд долларов инвестиций, которые просто ушли из страны. Это было вызвано не только текущей ситуацией в России, но и мировым финансовым кризисом в целом. Увы, в первые месяцы наступившего года отток капитала из России продолжается. Симптоматично, что это касается не только иностранного капитала, вложенного в экономику России. Сами российские бизнесмены все больше экспортируют свои инвестиции в мировые финансовые центры, а не в развитие экономики собственной страны.
–— Да, это так, и, к сожалению, данная тенденция очень отличается, например, от действий китайских бизнесменов, инвестирующих средства в первую очередь в свою собственную страну, причем это касается даже тех китайцев, которые не живут в стране. Удивительно, но Тайвань, отношения которого с Китаем далеко не радужны, вкладывает 70 % всех зарубежных инвестиций именно в китайскую экономику. Продолжая нашу тему, я хотела бы попросить вас сделать прогноз развития российско-европейской деловой интеграции.
— Экономический кризис не может отразиться отрицательно на основах этих отношений. Сейчас происходит естественное для нынешней ситуации замедление их развития, но совершенно очевидно, что экономики стран ЕС и России будут продолжать интегрироваться. Причем это процесс двухсторонний — как российские бизнесмены делают инвестиции в ЕС, так это происходит и в обратном направлении. Я думаю, что когда к концу 2009 г. или к началу 2010 г. кризис окончится, развитие деловой интеграции между европейскими странами и Россией вернется на свои места.
— Приятно слышать довольно оптимистичный прогноз, господин Посол, поскольку у нас в стране многие бизнесмены и эксперты считают, что кризис продлится чуть ли не до 2015 г., и что страны ЕС больше заинтересованы в длительном сотрудничестве с Китаем или Индией, чем с Россией…
— Все прогнозы — это своего рода догадки, и никто не знает, что произойдет на самом деле. Возвращаясь к связи между кредитом и развитием экономики, надо признать, что, поскольку в России кредит пока не играет столь важной роли в экономическом развитии страны, как на Западе, кризис кредитного сектора не в такой степени будет отражаться на росте российской экономики. Я, конечно, не обладаю всей полнотой информации о состоянии российской экономики в настоящий момент. Сейчас прогноз роста для российской экономики оказался намного скромнее моих ожиданий. Само правительство России в начале года говорило о снижении роста экономики страны до –0,2 %, затем — до –2,2 %, сегодня Всемирный Банк говорит о –4,5 %, ММФ прогнозирует даже –5,5 %. Все эти прогнозы делаются на основе первых трех, самых тяжелых для российской экономики месяцев.
Вместе с тем, глядя на то, как стабилизируется рубль, нельзя не согласиться с тем очевидным фактом, что основы российской экономики остаются непоколебимыми. Конечно, на сегодняшний день ее развитие во многом зависит от динамики мировых цен на нефть и газ, от того, как быстро мировая экономика начнет свою эволюцию и возрастет потребность в этих видах сырья. Тогда цены на нефть начнут расти и это благоприятно отразится на российской экономике.
Также возможно и снижение предложения нефти и газа, которое может произойти ввиду того, что из многих старых скважин все с большим трудом удается добывать нефть и газ. Это происходит по всему миру, но для России эта проблема особенно актуальна: здесь старые скважины дают постоянно снижающийся объем нефти и газа, ввиду низких инвестиций в их восстановление и разведку новых месторождений. Поэтому может произойти довольно ощутимое уменьшение производства нефти, что повлияет на рост цен. Таким образом, принимая во внимание перечисленные выше факторы, к концу года можно ожидать рост мировых цен на нефть, и это будет хорошей новостью для России. Однако повторюсь, я не обладаю всем спектром необходимой информации о состоянии российской экономики, и мой прогноз основан только на тех фактах, которыми я располагаю.
— В то время как российская экономика целиком зависит от мирового потребления нефти и газа, Китай, начавший свою «политику открытых дверей» всего за шесть лет до нашей перестройки и практически с такого же экономического фундамента, что и Россия, успел за эти годы стать «мастерской» всего мира. В этой связи хотелось бы спросить: не является ли нынешнее кризисное время лучшим моментом для возрождения и укрепления национального производства?
— Да, Россия действительно зависит от динамики мировых цен на нефть и газ, и я думаю, что цена в 150, а то и в 200 долл. за баррель уже не вернется. Следовательно, рассчитывать на этот источник как на фундамент процветания страны вряд ли приходится. Очевидно, что цены на нефть будут структурно выше нынешних, но ниже достигнутого максимума в прошлом году. Высокие цены на нефть создают зависимость от экспорта сырья, и это ведет к необходимости увеличивать стоимость национальной валюты, что может привести к ее переоценке. В свою очередь данная переоценка валюты влияет на прибыльность и создает возможность для увеличения конкуренции остальных секторов экономики. Производители в России будут продавать свой товар внутри страны по более высокой цене, чем конкуренты за границей, и потеряют конкурентоспособность на внутреннем и мировом рынках, никто не будет покупать их товары. Это так называемая «голландская болезнь» — потеря конкурентоспособности у всех секторов национальной экономики из-за высоких цен на национальную валюту, установившихся в результате высоких цен на экспортируемое сырье.
Это и останавливало в свое время Россию от проведения активной модернизации. Если ваши цены на сырье разумно высоки, то в экономике возникает побуждение к модернизации и равномерному развитию всех секторов экономики. Если это произойдет, то экономика России в скором времени станет современной рыночной экономикой.
— Каковы намерения ЕС относительно работы с российскими регионами?
— Есть некоторые проекты, особенно инвестиционные, в регионах, отдельные бизнесмены напрямую работают в российских регионах. Однако надо помнить, что, будучи федеративной республикой, Россия остается страной с сильной центральной властью и поэтому нельзя обойти Центр в этом сотрудничестве — крупные инвестиции требуют поддержки одновременно и Центра, и региональной власти.
— Что вы думаете о потребностях российской экономики в высококвалифицированных менеджерах различного уровня? Существует ли пробел между европейским и российским деловым образованием, который нашей стране было бы полезно восполнить?
— Россия на протяжении 70 лет имела большую плановую и одновременно стагнирующую экономику. Она совершила рывок в 1990-е гг. и начала быстро двигаться в сторону рыночной экономики, уйдя таким образом от плановой. Страна пережила своего рода коллапс, однако быстро восстановилась и после 2000 г. ее бурное развитие было поддержано высокими ценами на нефть и макроэкономической политикой, которая сопровождала процесс роста российской экономики.
Россия имела галопирующую инфляцию и вместе с тем очень быстро перестраивалась и привыкала к управлению рыночной экономикой. Этот трудный процесс, естественно, имеет свои проблемы, и внутри него возникают пробелы. Например, в обычных условиях старой рыночной экономики люди, вышедшие из бизнес-школ и университетов, делают карьеру на предприятиях и занимают высокие позиции только к 45–50 годам. За эти годы они на опыте узнают все тонкости и проблемы управления рыночной экономикой. Этого не произошло в России, потому что многие руководители были успешными в плановой экономике и не смогли приобрести новый опыт и квалификацию в рыночной. Поэтому существует некий российский феномен — большое количество высоких менеджерских позиций заняты слишком молодыми людьми, которые не имеют нужного опыта. Чтобы создать адекватную систему менеджерского опыта в России, необходимо прежде всего обучение нынешних средних и топ-менеджеров в разнообразных современных МВА-программах. Это обучение должно соответствовать мировым стандартам и учитывать российскую специфику, но не базироваться только на российской специфике.
Что особенно важно, данный тренинг не обязательно должен касаться только высокого уровня менеджмента. Россия производит большое количество МВА-выпускников, но экономика нуждается не только в генералах. Ей нужны и солдаты, которые будут хорошо делать свою работу, то есть грамотные, хорошо обученные руководители более низкого уровня — то, что на Западе называется ВВА-программами по различным специальностям. Именно здесь начинается грамотный менеджмент предприятия, который обеспечивает эффективную экономику в целом. К сожалению, у руководителей более низкого уровня в России не всегда есть адекватное образование и опыт управления. Именно здесь пока существует некий пробел в деловом образовании.
— Большое спасибо, господин Посол, за интересную беседу и оптимистичную в целом оценку развития нашей страны.
Материал подготовила Людмила КЛЕЦКАЯ, профессор АНХ при Правительстве РФ, президент Института новейших технологий менеджмента
