Журнал «Бюджет» побеседовал с директором департамента государственного регулирования в экономике Министерства экономического развития Российской Федерации Алексеем Херсонцевым сразу о нескольких крупных вопросах — о перспективах снижения избыточного административного давления на бизнес, о ходе реализации проекта «Открытые данные», а также о развитии системы многофункциональных центров предоставления госуслуг.
— Алексей Игоревич, сейчас, в период экономического спада, вновь много говорится о необходимости снижения административных барь¬еров для предпринимателей. Какие идеи обсуждаются в правительстве и в вашем министерстве?
— У работы по снижению избыточных издержек, так называемых административных барьеров, в этом смысле очень хороший потенциал. Причем качество регуляторной среды можно повышать по двум направлениям. Первое — отмена различных разрешительных процедур, согласований, второе — работа с обязательными требованиями, предъявляемыми к деятельности предпринимателей.
По первому направлению традиционно существует некоторое противостояние между сторонниками введения новых регуляторных мер и теми, кто, наоборот, выступает за ослабление государственного регулирования. В тяжелые для экономики времена спрос и на те, и на другие решения растет. Бизнес (особенно малый) жалуется, что ему уже не хватает сил на получение различных согласований и разрешений. Кризис толкает малый бизнес в тень, при этом отраслевые органы считают, что противостоять этому процессу можно за счет каких-то новых разрешительных процедур. Наше министерство на это отвечает, что новые процедуры, как правило, лишь увеличивают административную нагрузку на тех, кто еще не находится в тени, и выталкивают их туда же.
Помимо государства и бизнеса есть и третья сторона — общество, которое в последнее время тоже требует ужесточения регулирования в надежде на то, что это позволит повысить качество товаров и услуг. Всегда необходимо искать баланс между этими интересами и принимать вдумчивые решения.
В условиях сложной экономической ситуации приоритеты должны смещаться, мы должны учитывать, что у предпринимателей остается все меньше ресурсов для соблюдения регуляторных требований, а у общества — все меньше возможностей платить за эти повышенные требования, пусть оно само и предъявляет на них спрос.
Для поиска этого баланса была запущена процедура оценки регулирующего воздействия (ОРВ), которой занимаются мои коллеги из соответствующего департамента Минэкономразвития. Им удалось добиться также и внедрения механизма оценки фактического воздействия, в рамках которой на основе серьезного анализа оценивается существующее регулирование. Также с 1 октября 2015 года заработало правило one in — one out: вводя новые регуляторные меры, инициатор должен предложить сопоставимую по издержкам отмену каких-то существующих требований. Понятно, что пока идет только обкатка этого механизма и ярких примеров его применения еще нет. Но это технология, к которой прибегало большинство европейских стран в период спада экономической активности, и общепризнанно, что она позволяет избежать увеличения административной нагрузки на бизнес.
Часть задумок по сокращению избыточных издержек нам удалось реализовать в рамках дорожных карт Агентства стратегических инициатив. Одна из карт была специально посвящена повышению качества регуляторной среды для бизнеса. Ее мероприятия были направлены в основном на снижение издержек, связанных с подготовкой различных отчетных документов для контрольно-надзорных органов. Так, был принят закон, в соответствии с которым уже с лета 2016 года при проведении проверок у предпринимателей нельзя будет требовать документы, имеющиеся в распоряжении органов власти. Это так называемый межвед, который теперь по аналогии с госуслугами вводится и в сферу контрольно-надзорной деятельности. Кроме того, в нормативную базу внесены многочисленные поправки, позволяющие предпринимателям осуществлять электронное взаимодействие с органами власти, что для малого бизнеса тоже достаточно чувствительный вопрос.
Отдельная тема, которая сейчас активно обсуждается, — глобальная реформа государственного контроля и надзора и внедрение так называемой риск-ориентированной модели, а также серьезная работа с качеством обязательных требований, которые проверяются в рамках этого контроля.
— Сейчас фактически не существует исчерпывающего перечня обязательных требований к предпринимателям, они разбросаны по сотням нормативно-правовых актов. Судя по сообщениям в СМИ, такой список все-таки планируется составить. Когда это будет сделано?
— В данный момент завершается работа над дорожной картой совершенствования контрольно-надзорной деятельности. Она уже внесена в правительство и, как ожидается, будет утверждена в самое ближайшее время. Дорожная карта предусматривает целый набор мероприятий, направленных на улучшение работы как контролирующих, так и подконтрольных субъектов в части соблюдения обязательных требований.
Действительно, сложилась парадоксальная ситуация. Предприниматели говорят о высоких издержках, связанных с проверками, при этом многие из требований они не соблюдают просто в силу того, что не знают о них. Когда мы просим контролеров оперативно разместить в интернете тексты всех проверяемых ими правовых актов, они высказывают сомнения в том, что это вообще реально сделать. Возникает вопрос: нужны ли обязательные требования, о существовании которых и предприниматели, и сами контролеры узнают только в ходе проверки?
Эта ситуация не новость, об этом говорится каждый год, в том числе с высоких трибун. Мы договорились о том, что к лету соответствующие органы составят по каждому виду государственного контроля и надзора перечни правовых актов, содержащих обязательные требования, которые они проверяют в рамках своей деятельности. Затем в течение четырех месяцев сами акты будут размещены на соответствующих официальных сайтах. Дальше списки будут регулярно актуализироваться и обновляться.
Несколько лет назад мы пытались частично решить эту проблему с помощью внесения изменений в Федеральный закон № 294 ФЗ «О защите прав юридических лиц и индивидуальных предпринимателей при осуществлении государственного контроля (надзора) и муниципального контроля». Речь шла о том, чтобы запретить проверять соблюдение огромного массива требований, установленных еще актами советского периода. К сожалению, в итоговой версии появились оговорки, которые все же позволили применять эти требования при отсутствии соответствующих современных норм. То есть эффект от поправки оказался очень незначительным.
— Очевидно, что составление перечней — это лишь первый шаг. Будут ли как-то пересматриваться сами требования?
— Когда они будут опубликованы и систематизированы, многие абсурдные вещи проявятся сами собой. Но нужно понимать: то, что со стороны кажется избыточным требованием, надзорный орган может воспринимать совершенно иначе. Вполне возможно, просто в силу ведомственного интереса или некой профессиональной деформации сознания.
Параллельно должны быть запущены программы актуализации обязательных требований. Такая работа может идти по двум направлениям. Первое — отказ от устаревших требований, которые не соответствуют современным технологиям. Например, о ведении каких-нибудь сброшюрованных журналов, которые давно не применяются в делопроизводстве, но за отсутствие которых бизнесмена могут оштрафовать. Второе — устранение пересекающихся требований. Если внимательно прочитать подзаконные акты в сфере охраны труда, санитарно-эпидемиологического благополучия, охраны окружающей среды, промышленной безопасности, выяснится, что многие их требования дублируются или противоречат друг другу.
Согласно дорожной карте уже к маю ведомства должны представить доклады с предложениями по «расчистке» своих подзаконных актов в части этих требований. Это колоссальный объем работы. Подобные поручения давались уже не раз, но мы рассчитываем, что очередное привлечение внимания к проблеме наконец позволит снизить издержки предпринимателей.
— Почему дорожная карта совершенствования контрольно-надзорной деятельности так долго согласуется, в чем основные дискуссии?
— Во-первых, экспертное и предпринимательское сообщества, которые активно участвуют в работе над дорожной картой, заинтересованы в максимальных изменениях в этой сфере. Контрольно-надзорные ведомства, напротив, стараются минимизировать набор тех предлагаемых мероприятий, которые ограничивают их полномочия либо требуют от них каких-то дополнительных трудозатрат. В том числе они ссылаются на сокращение штатов, которое затрудняет проведение масштабной аналитической работы, необходимой для реализации карты.
Во-вторых, идет дискуссия о том, как внедрять риск-ориентированный подход в контрольно-надзорную деятельность. Мировой опыт показывает, что использование управления рисками дает возможность снизить количество проверок как минимум на треть, а в ряде случаев и намного больше — в десятки раз. На практике использование подхода означает, что надзорные органы должны проводить проверки не сплошным методом, а искать зоны риска и дифференцированно распределять свои ресурсы. Отсюда, в частности, следует необходимость отказа от такого завоевания Закона № 294 ФЗ, как правило о плановых проверках не чаще чем раз в три года. Невозможно внедрять риск-ориентированный подход, но при этом сохранять презумпцию равной рисковости всех объектов контроля. Почти все признают, что от указанного правила придется отказаться. Вопрос в том, кто должен закрепить отступление от него: нужно ли в самом федеральном законе указать частоту проверок по объектам, относящимся к той или иной группе риска, или же все виды надзора уникальны, и по одним проверки могут проводиться раз в квартал, по другим — раз в два года? Это довольно острый вопрос. Второй вопрос: кто должен определять деление объектов контроля на категории? Либо оно должно быть закреплено в акте правительства, либо его следует отдать на откуп ведомствам. Мы нашли более или менее сбалансированное решение, которое пока будет касаться нескольких пилотных видов надзора: в актах правительства будут фиксироваться критерии отнесения объектов к группам риска и то, как они влияют на интенсивность надзора.
Помимо этого, риск-ориентирован¬ный подход предполагает отказ от системы, при которой главным инструментом контролера является проверка. Закон № 294 ФЗ при всем его либерализме целиком построен вокруг проверок, хотя это самая ресурсоемкая и вообще нежелательная форма контроля с точки зрения как бизнесмена, так и контролера. Необходимо вводить мониторинговые мероприятия, то есть различные формы дистанционного контроля, а также такие виды контрольных мероприятий, которые не связаны с непосредственным взаимодействием с проверяемым субъектом. Например, наблюдение за местом осуществления хозяйственной деятельности без его посещения.
Еще одна тема, которая требует внимания, — улучшение технологий работы с входящей в контрольные органы информацией. Сейчас многие проверки (и в первую очередь внеплановые, которые больше всего беспокоят участников рынка) происходят на основании жалоб, поступающих в органы контроля. По 294-му закону реагирование на жалобы является практически обязательным. Мы считаем — и уже есть соответствующее поручение президента, — что с такой информацией необходимо работать индивидуально и также на основе риск-ориентированного подхода. Контрольный орган должен иметь право не проводить проверку по жалобе либо использовать более мягкие инструменты. Например, мы инициировали создание такого инструмента, как предостережение о недопустимости нарушений законодательства. Если нарушения незначительны, нет смысла отвлекать ресурс контролера и проверяемого на проверку, вместо этого можно будет направить предостережение. Добросовестный предприниматель ответит, что нарушение устранено, либо что оно вообще отсутствует, а контролер уже волен проводить или не проводить проверку. Это серьезная экономия ресурса. В то же время это расширение усмотрения инспектора, а участники рынка негативно относятся ко всем инициативам, связанным с таким расширением. Однако риск-ориентированный подход без этого невозможен.
— Предлагаю перейти к другой теме и поговорить о проекте «Открытые данные». Что нового происходит в этой сфере?
— Хотелось бы подчеркнуть, что в контрольно-надзорной деятельности также есть место для вопросов, связанных с открытостью. Например, Генеральная прокуратура создала Единый реестр проверок, который с 1 июля прошлого года заработал для федерального надзора.
Это открытая система: например, можно посмотреть, какие проверки проводились в отношении крупной розничной сети, просто набрав ее название. Сам факт размещения информации о проверках приводит к тому, что к деятельности органов власти привлечено постоянное внимание, появляется общественный контроль. Справедливо говорят, что обычному гражданину вряд ли интересны подобные ресурсы, но есть профессиональные посредники по открытости, и это в первую очередь СМИ.
Мы договорились с Генпрокуратурой, что вся информация будет размещаться в формате открытых данных, позволяющем скачивать информацию в машиночитаемом виде, доступном для последующей обработки. Это позволяет органу власти сосредоточиться не на визуальном представлении этой информации, а на самом ее размещении. Затем уже сам рынок, общественные организации, понимая, как структурированы эти данные, могут создавать собственные приложения, визуализировать их.
Отмечу, проекты по открытости всегда сопровождаются дискуссиями. Например, действительно ли предприниматели хотят, что бы данные о проверках в их отношении раскрывались в таком объеме? У нас масса бизнес-сервисов, которые агрегируют информацию из таких источников. Пользуясь их услугами, вы можете совершенно законно узнать всю историю деятельности своего контрагента. Не все к этому готовы.
Кроме того, раскрывая информацию о надзоре, мы вынуждены сообщать о том, какие объекты относятся к группам низкого, среднего и высокого риска. Есть мнение, что создание абсолютно открытых массивов с такими данными может облегчить задачу тем, кто их собирает для преступных целей.
Минэкономразвития России — сторонник максимального раскрытия информации, но здесь много нюансов. Приведу пример из другой сферы. Идет дискуссия, размещать ли в формате открытых данных всю информацию о школах, включая, например, такие параметры, как национальный состав учеников, результаты ЕГЭ. Многие считают, что родители, пользуясь этими данными, станут повышать спрос на одни школы, а другие в результате будут все больше деградировать. Противоположное мнение заключается в том, что информационная открытость обеспечит реальную конкуренцию, общественный контроль, позволит рейтинговать эти школы. На мой взгляд, раскрытие информации должно быть полным, но нужны компенсирующие механизмы, которые бы сдерживали возможные негативные эффекты открытости.
— Насколько активно министерства и ведомства раскрывают имеющуюся у них информацию?
— Мы начали заниматься Федеральным порталом открытых данных data.gov.ru три года назад. Есть также самостоятельные региональные порталы открытых данных и, кроме того, разделы открытых данных на сайтах федеральных ведомств. На федеральном портале сейчас размещено более 7 тысяч наборов данных, а всего опубликовано более 12 тысяч наборов.
Собственные порталы открытых данных есть у 17 субъектов РФ, 56 регионов имеют разделы открытых данных на официальных сайтах. В целом регионами размещено более семи тысяч наборов данных.
Если говорить о лидерах, то это в первую очередь портал открытых данных Москвы. Он появился раньше всех, к тому же им занималась сильная команда информатизаторов. На портале раскрыто более 430 наборов данных, на нем содержится информация о более чем 400 тысячах объектов городской инфраструктуры. У нас есть сведения о 45 мобильных приложениях, которые используют данные с их портала. Сильный портал — порядка 850 наборов данных — у Тульской области, на его базе создано 16 приложений. Можно упомянуть Пермский край, Ульяновскую область, Татарстан, Санкт-Петербург.
В прошлом году мы руководствовались принципом «раскрывай то, что можешь» — иначе говоря, призывали ведомства активнее размещать информацию, чтобы просто набить руку, при этом качество публикуемых наборов данных иногда оказывалось на втором плане.
В этом году мы вместе с НИУ ВШЭ в рамках совета по открытым данным при открытом правительстве договорились целенаправленно поработать примерно с 600 наборами данных и добиться того, чтобы они были реально открытыми. В том числе проанализировать, почему те или иные данные в силу нормативного регулирования пока не могут быть раскрыты, и в этих случаях найти баланс между вопросами безопасности и необходимостью раскрытия. Не так давно на заседании совета был сформирован первый перечень из 141 информационного ресурса для соответствующей проработки.
Раскрываемая органами власти информация имеет не только научный или экспертный интерес, но и прямую практическую пользу для граждан, не интересующихся политикой или госуправлением. Самый распространенный в последнее время пример — это создание интернет-сервисов, позволяющих выбирать лучшие районы для проживания: к карте привязываются раскрытые государством и муниципалитетами данные о преступности, ДТП, климате, доступности детских садов и школ. Но здесь есть и другие интересные примеры использования открытых данных, причем с экономическими и социальными эффектами. Например, в прошлом году Минздрав России опубликовал в формате открытых данных реестр предельных цен на жизненно необходимые и важнейшие лекарственные препараты. На основании этого набора уже появляются приложения независимых разработчиков, позволяющие прямо в аптеке проверить правильность ценообразования на лекарства. «Прицепив» сюда реестр лицензированных аптек и сервис жалоб, можно было бы создать продукт, дающий потребителю возможность информировать органы власти о нарушениях. Другой известный пример — это интернет-агрегаторы, которые, используя открытые данные, могут проверять, есть ли необходимые разрешения у такси, которые вы вызываете с помощью их сервисов.
Сегодня в любой вновь создаваемой информационной системе должно быть предусмотрено раскрытие информации в формате открытых данных. Минсвязи России будет это отслеживать при согласовании расходов на информатизацию.
Но помимо предложения должен быть и спрос. Для того чтобы стимулировать использование открытых данных, мы совместно с Аналитическим центром при Правительстве РФ организуем хакатоны — конкурсы разработчиков программного обеспечения (как правило, начинающих программистов). Тем самым мы доводим до сведения профессионального сообщества идею о том, что с помощью открытых данных можно создавать дополнительную ценность, интересные коммерческие сервисы. Уже есть хорошие идеи, в том числе предполагающие взаимное дополнение государственных данных и данных из других источников, например из социальных сетей.
— Для ИТ-компаний, которые вкладываются в разработку приложений и сервисов, важна регулярность обновления этих данных. Как ее обеспечить?
— Открытые данные быстро превратятся в мусор, если не будут регулярно обновляться. Причем с управленческой точки зрения добиться этого гораздо сложнее, чем обеспечить однократное раскрытие. Сейчас мы пытаемся придумать бюрократические приемы, чтобы встроить необходимость обновления данных в текущие административные процессы министерств и ведомств. Понятно, что многие из них не могут выделить отдельных ответственных за это направление. Поэтому нужно, чтобы обновлением занимались обыкновенные служащие, у которых есть и другой функционал.
— В 2015 году Минэкономразвития России практически завершило работу по созданию сети МФЦ. Каковы дальнейшие планы по ее развитию?
— Напомню, МФЦ — это центры, в которых граждане могут получить большинство необходимых им государственных и муниципальных услуг в режиме одного окна. По состоянию на март в России создано порядка 13 тысяч подобных точек. Из них 2737 — это именно МФЦ и более 10 тысяч — так называемые офисы госуслуг, то есть обособленные подразделения на 1–2 окна и офисы на базе привлекаемых организаций (обычно это «Почта России»), расположенные, как правило, в малых населенных пунктах.
В 2012 году президент поставил задачу добиться того, чтобы 90% населения страны имело доступ к таким центрам. Сегодня, по нашей оценке, охват МФЦ составляет более 95% граждан.
Следующая цель — обеспечение качества предоставляемых услуг. Мало поставить эти «коробки», важно, чтобы там появилась необходимая культура обслуживания. Именно поэтому мы в свое время запустили общефедеральный проект по внедрению нового современного фирменного стиля, единого бренда «Мои документы». В подавляющем большинстве субъектов МФЦ работают под таким названием. Опять же, важно было не просто перекрасить стены, а создать внутри центров среду, в которой не только было бы комфортно посетителям, но и самим сотрудникам центров было бы удобно работать на высоком уровне, качественно обслуживать население.
В целом по стране это удалось: мы видим, что удовлетворенность граждан обслуживанием в этих центрах очень высокая. Понятно, что пока есть много недоработок. Ключевая проблема — передача компетенций по предоставлению услуг от органов власти к МФЦ. По многим услугам по-прежнему все запутано, и поставить на поток, обес¬печить стандартизированную передачу информации очень сложно. Иногда случаются сбои, и граждан неправильно консультируют в МФЦ. Впрочем, в самих органах власти это тоже случается. Мы рассчитываем, что в этом году, когда завершится формирование кадрового потенциала, когда персонал наберется опыта, качество обслуживания еще улучшится.
Отмечу, что за прошедший год удалось существенно уменьшить среднее время ожидания в очереди, произошел очень серьезный прогресс. Однако норматив в 15 минут, к сожалению, еще не выполняется.
Недавно на заседании правительства было принято решение включить в перечень предоставляемых в МФЦ еще ряд востребованных услуг. Это в первую очередь услуги ФМС и МВД. Мы провели в нескольких регионах эксперимент: в тех случаях, когда не требуется сдачи экзамена и участия инспекторов МВД, можно обратиться за получением прав также через МФЦ. Считаем, что эта услуга должна быть доступна в МФЦ по всей стране. Также хотелось бы, чтобы в центрах можно было не только сдать документы на паспорт (в том числе заграничный), как это происходит сейчас, но и получить его там же, а не идти за паспортом в Миграционную службу. Кстати, по нашим наблюдениям, граждане высказывают недовольство в первую очередь теми услугами МФЦ, по которым нельзя все сделать по полному циклу и за результатом приходится идти куда-то еще.
Также важно реализовывать практику оказания услуг независимо от места жительства граждан. Особенно это актуально для крупных городов, где людям удобнее обратиться в МФЦ не по месту жительства, а по месту работы. Сейчас этот экстерриториальный принцип применяется в МФЦ Москвы для 97% перечня услуг. По нашей информации, в администрации Ленинградской области и Санкт-Петербурга думают над экстерриториальностью госуслуг между городскими МФЦ и областными (то есть принадлежащими разным субъектам Федерации).
Следующая задача — внедрение системы мониторинга качества услуг. Сейчас мы достигли высоких показателей удовлетворенности населения, дальше важно их не столько наращивать, сколько удерживать. Нередко, это происходит и в потребительском сегменте, когда открывается что-то новое, вначале все хорошо, но со временем уровень сервиса падает. Этого нельзя допустить.
Нужно учитывать и психологию потребителя: после первого посещения МФЦ есть эффект новизны, человек доволен, но впоследствии любой недочет приводит к негативной оценке работы центра, поскольку планка ожиданий уже находится высоко. Сейчас мы силами министерства проводим проверки созданных центров, используя метод тайного покупателя. Однако более серьезные надежды мы возлагаем на сотрудничество с общественными организациями, которые бы могли анализировать, насколько МФЦ соответствуют стандартам и той отчетности, которую они направляют нам.
В частности, мы запросили такое сотрудничество у Общероссийского народного фронта. Отдельно упомяну систему «Ваш контроль» (vashkontrol.ru), предназначенную для обратной связи с потребителями через терминалы, которые установлены в самих МФЦ. Кроме того, в ряде регионов клиент, получая услугу, может дать согласие на то, чтобы на его номер впоследствии пришло СМС-сообщение с просьбой оценить качество обслуживания по пятибалльной шкале (ответ на общефедеральный номер 0919 является бесплатным). По негативным отзывам call-центр Минсвязи России проводит выборочный обзвон, чтобы более подробно выяснить недостатки.
Последнее важное направление — завершение перехода на электронное взаимодействие между МФЦ и ведомствами, оказывающими услуги. К сожалению, пока МФЦ часто вынуждены работать «почтальонами», перевозящими в органы власти бумажные комплекты документов. Мы рассчитываем в течение года по максимуму снизить эти непроизводительные затраты.
