![сурков сурков](/upload/iblock/ca3/.jpg)
Первый замруководителя администрации президента Владислав Сурков поделился собственным видением инновационного развития страны в развернутом интервью журналу «Однако». В его понимании модернизация – это осовременивание: «Мы должны признать, что наша страна – далеко не последняя из стран мира, в том числе и в экономическом смысле, – в значительной степени отстает в развитии своей инфраструктуры, системы образования, экономики. Совершенно очевидно, что без осовременивания нашей инфраструктуры, нашей производственной базы нам нельзя». «Нельзя заниматься изобретениями на уровне XXI века, имея производственную базу середины XX», – предупреждает высокопоставленный кремлевский чиновник. Сурков приходит к мысли, что самый простой способ обновить производственную основу – закупать технологии и внедрять их.
Однако модернизация – это не только техническое обновление, но и психологическое явление – «постоянная открытость общества к переменам», в каком-то смысле отрицание традиций, ориентир на будущее. «Со стремлением к новому возникает инновационная культура, – убежден Сурков. – Это разрыв с традициями и формирование настоящего под диктовку будущего, наших представлений о будущем». Впрочем, Суркову, похоже, непросто вписать свое миропонимание в рамки основных политических течений: консерватизма и либерализма. «Я точно не либерал, но не знаю, консерватор ли я. Я стараюсь себя никуда не приписывать: это по большому счету не имеет значения, поскольку я сотрудник администрации президента, работаю на главу государства и мои убеждения – мое личное дело. Я не политик, а помощник политика. Но в целом я считаю, что традиция должна быть уважаема, ее надо знать и видеть и с ней надо считаться. Однако и традиции модернизируются», – объясняет он свою политическую позицию.
Сурков уверен, что в современной России невозможно запустить модернизацию от страха и отчаяния, лучше, если ее будут двигать амбиции. Однако есть в нашей стране существенное препятствие на пути инноваций – нефтяная труба. «По трубе текут нефть и газ, и возникает ощущение, что можно безопасно, так легко, лежа на боку и без особого напряжения, менять страну», – развивал свою мысль кремлевский чиновник.
Еще одна проблема – психологическое состояние российского общества. В Советском Союзе оно было ориентировано на глобальные проекты, «люди шли вперед под ультраидеалистическими лозунгами». Но с падением СССР цели обмельчали, граждане пожелали просто жить, не напрягаясь. «В этом смысле значительная часть общества впала в циническое настроение. Развелось много теплохладных личностей. Как сказано: «Но, как ты тепл, а не горяч и не холоден, то извергну тебя из уст Моих». Есть такое «холодное» состояние общества, когда люди просто технократичны, не сентиментальны. Есть «горячее», когда все возбуждены и идеалистичны. Есть, где удачно сочетается то и другое. А бывает «ни то, ни се». И это хуже всего...» – убежден Сурков. И, кстати, формула «ни то, ни се» во многом продолжает жить в общественном сознании потому, что прежняя система оставила после себя «трубу».
Однако Сурков не уверен, что для того, чтобы модернизация была успешной, России нужна всеобщая мобилизация: «Есть задача вовлечь достаточное количество людей. Если найдется несколько сотен тысяч человек в России, которым это сильно надо и от которых что-то зависит, то все остальное приложится». Высокопоставленный кремлевский чиновник также убежден, что российская модернизация не остановится на создании «Сколково». Инновационных центров в стране должно появиться не меньше 20. Однако пока возвести такое число современных технопарков невозможно из-за отсутствия ученых, компаний и реальных запросов на инновации. «Пока у нас одномоторная новая экономика, мы не повесили еще несколько движков. Но это еще вопрос привыкания к задаче, в том числе и для многих людей в правительстве», – объяснил Сурков.
Высокопоставленный кремлевский чиновник полагает, что России предстоит платить за отсутствие инновационной инфраструктуры. Поэтому ничего страшного нет в том, чтобы привлекать иностранных ученых и заниматься коммерциализацией российских изобретений на Западе. «Надо быть щедрыми, чтобы разбогатеть. Открытыми, чтобы остаться собой. Выходить в глобальный масштаб, чтобы сохранить нацию. Только в интернациональной среде имеют шанс возникнуть российские «гуглы» и «сименсы». И они возникнут. Я верю в то, что конкуренты могут нам помочь модернизироваться. Потому что на каком-то этапе наши цели будут совпадать», – вывел формулу успеха Сурков. Причем он очень сомневается, что это может как-то повредить российскому суверенитету. «Непросто быть суверенной личностью. Если вы хотите отстаивать себя и претендовать на то, что вы есть в природе, вам надо неизбежно с кем-то вступать в те или иные споры», – замечает кремлевский чиновник. Однако не все страны готовы нести такую ответственность, поэтому гарантами их суверенитета являются другие, более мощные государства.
Сурков уверен, что российскому суверенитету не повредит даже вступление в НАТО, поскольку присоединение к альянсу – это необходимость принимать на себя определенные обязательства, а не лишаться суверенитета. Вместе с этим возникает вопрос сосуществования суверенитета и демократии. «Демократия, конечно, нужна. Но какая демократия? Которая сохраняет суверенитет нации или та, которая от него избавляется? Вот и вся развилка. Но если нет суверенитета, значит, народ не правит. Значит, и демократии, то есть народного правления, в сущности, нет. Значит, вы несвободны», – рассудил Сурков. По его словам, суверенитет стал императивом российской политики, и президент Дмитрий Медведев действовал как лидер суверенной страны во время августовских событий двухлетней давности на Кавказе. «И недавнее посещение Курил – это также демонстрация суверенитета. И модернизация – она для того, чтоб база была у суверенной России экономическая, военная, социальная, идеологическая», – аргументировал он.