— Светлана Викторовна, неужели до принятия Федерального закона № 68-ФЗ не существовало никаких механизмов защиты граждан от подобных просрочек?
— Данный закон сформировал новый для нашей правовой системы институт, который не имел прямых аналогов. Однако и до его вступления в силу существовали просрочки как с рассмотрением дел в судах, так и с исполнением судебных решений. И сказать, что права граждан при этом никак не защищались, нельзя. Действовали иные, предусмотренные гражданским законодательством институты, связанные с возмещением морального и материального вреда. То, что эти механизмы работали, подтверждает достаточно обширная судебная практика. Кстати, по данному вопросу было принято постановление Конституционного суда, которое и определило, что ввиду отсутствия специального института необходимо руководствоваться существующими и, в частности, статьей 1070 Гражданского кодекса РФ, предусматривающей компенсацию материального вреда. Правда, при этом Конституционный суд отметил, что специального регулирования нет и хорошо было бы, чтобы оно появилось. Теперь такой специальный компенсационный институт есть.
— Известно, что новый закон был принят в связи с позицией Европейского суда по правам человека (ЕСПЧ) о необходимости создания в России подобного компенсационного механизма. Как после его вступления в силу складывается практика рассмотрения в Европейском суде исков к Российской Федерации о затягивании судопроизводства или исполнения судебных решений?
— Пилотным постановлением по жалобе «Бурдов против России (№ 2)» Европейский суд обязал Российскую Федерацию принять на своей территории законодательный акт, который бы обеспечил соответствующую защиту прав граждан и юридических лиц. Все аналогичные жалобы, которые на момент принятия этого постановления были Европейским судом коммуницированы, то есть собраны в единый пул как исходящие из одной и той же страны и имеющие один предмет обжалования, суд вернул Российской Федерации, обязав ее по всем им исполнить решения и заключить с заявителями мировые соглашения относительно компенсации нарушенного права. Отмечу, что в большинстве случаев мы эту работу выполнили. Неисполненными остаются буквально несколько решений, имеющих коллизионный характер: резолютивная часть этих судебных актов неисполнима в рамках российской национальной системы судов, и привести их в соответствие действующему законодательству не получается.
Отныне граждане могут обращаться в ЕСПЧ с жалобами на длительное судопроизводство или длительное неисполнение судебных решений, требуя за это компенсацию, только в том случае, если они уже воспользовались таким компенсационным механизмом в рамках национальной правовой системы. Иначе говоря, они должны потребовать компенсации в российском суде, и только после этого получат право обращаться в ЕСПЧ. В противном случае Европейский суд признает их жалобу неприемлемой на том основании, что заявителями не были исчерпаны все внутренние средства правовой защиты.
— Министерство финансов анализировало причины неисполнения таких судебных актов? Предусмотрена ли какая-то работа по их устранению, разумеется, с учетом тех рычагов, которые есть у министерства?
— Рычагов у Минфина и в самом деле немного, но все имеющиеся мы используем. Так, мы тщательно проанализировали свою собственную работу по исполнению судебных решений и, в частности, выявили основные причины возврата исполнительных листов заявителям без исполнения. На одном из первых мест — нарушение самими же заявителями правил представления исполнительных документов. Либо они не представляют необходимые документы, либо представляют копии, в то время как нам нужны оригиналы. Часто к исполнительному листу прикладываются обычные ксерокопии судебных решений, хотя Бюджетный кодекс требует оригиналы либо надлежащим образом заверенные копии. Мы решили упростить этот механизм, разрешив представлять простые копии судебных решений. Соответствующие изменения в Бюджетном кодексе еще не вступили в силу, но, надеюсь, в ближайшее время это произойдет и реализация обращений тем самым будет существенно облегчена. Если же нам будут направлять исполнительные листы без судебных актов, мы сможем получать недостающие документы в рабочем порядке как у самих заявителей, так и в судах, и у территориальных подразделений Федерального казначейства, которым мы делегировали полномочие представлять Минфин в судах субъектов Федерации. Таким образом, мы постоянно ищем механизмы, которые бы помогали снять лишние бюрократические барьеры.
Еще одна большая проблема, с которой мы постоянно сталкиваемся, — это судебные решения, резолютивные части которых не содержат точного порядка исполнения. В основном они касаются разного рода индексаций. Можно было бы подходить к этому формально, как фактически многие годы и происходило: подобные исполнительные листы просто возвращались без исполнения. Но сегодня мы ведем огромную работу по разъяснению таких судебных решений. Мы понимаем, что заявителям — особенно если это граждане — трудно сориентироваться в правовом пространстве и понять, что же от них требуется и почему бюджетное законодательство запрещает Минфину самому рассчитывать индексацию. Поэтому, вместо того чтобы просто потребовать от заявителя представления судебных разъяснений, мы сами по всем таким решениям идем в судебные инстанции и просим разъяснений у суда. И надо сказать, что в большинстве случаев мы их получаем, так что в итоге эти решения исполняются.
Большим достижением стало утверждение правительством в прошлом году бланка исполнительного листа, который стал единым для всех судов в Российской Федерации. Раньше в каждом суде был свой бланк, а нередко исполнительные листы писались просто от руки. Конечно, это доставляло массу неудобств и порождало различные технические ошибки. Наличие бланка, который элементарно заполняется, должно их исключить. Вот так шаг за шагом мы выявляем проблемы и пытаемся их устранять. Думаю, уже в ближайшее время мы выйдем на очень высокий показатель исполняемости судебных решений. Сегодня уже смело можно сказать, что у нас нет, как это бывало раньше, неисполнимых судебных решений. Если иногда и возникают затруднения, мы стремимся преодолевать их самостоятельно, чтобы не возлагать на заявителя дополнительную нагрузку.
— В Федеральном законе № 68-ФЗ сказано буквально следующее: «Нарушение установленных законодательством Российской Федерации сроков рассмотрения дела или исполнения судебного акта само по себе не означает нарушения права на судопроизводство в разумный срок или права на исполнение судебного акта в разумный срок». В чем же разница?
— В российской правовой системе все сроки — и судопроизводства, и исполнения судебных решений — установлены законодательно. Надо сказать, что так дело обстоит далеко не везде. Мы, изучая опыт международной юрисдикции, зачастую видим, что во многих странах вообще нет никаких установленных сроков для судопроизводства или исполнения судебных решений. Для них вопрос разумности еще более актуален. В нашей правовой системе сроки установлены для всех судебных инстанций, а также для службы судебных приставов, министерства финансов: у каждого свой срок исполнения. В законе действительно сказано, что само по себе превышение срока, установленного законом, не гарантирует право на компенсацию. Возьмем пример: в Минфин России поступает исполнительный документ, к которому не приложено заявление взыскателя и в котором не указаны банковские реквизиты его счета. Мы объективно не можем исполнить это решение, поскольку нам некуда перечислить денежные средства. Мы вынуждены обратиться к заявителю за разъяснениями. Вся переписка ведется по почте посредством заказных писем, ибо никак иначе она осуществляться не может. И если заявитель предоставит нам свои банковские реквизиты через полгода, мы автоматически выйдем за трехмесячный срок исполнения судебного решения. Получается, что формально мы этот срок нарушили, однако это произошло не по нашей вине, поэтому само по себе нарушение данного срока не говорит о том, что мы должны выплатить компенсацию. То же самое и с задержками в судопроизводстве. Бывают относительно простые дела, а бывают сложные — со сложной доказательной базой и трудным сбором доказательств. Так что суд, рассматривая заявление о компенсации, вполне может установить, что, даже если дело слушалось по первой инстанции арбитражной системы судов более года, этот срок разумный, хотя формально и превышает ограничения, установленные законом. То, что судебной системе здесь оставлены определенные пределы усмотрения, абсолютно правильно. Все формализовать невозможно, поэтому за судом остается право оценки объективности, обоснованности, разумности.
— Каков порядок определения конкретного размера компенсации? Есть ли здесь какие-то критерии для суда, или же многое остается на его усмотрение?
— Многое зависит от усмотрения суда, хотя практика сама устанавливает для него некие критерии. Закон действует еще совсем недолго, поэтому говорить о том, что они уже выработаны, преждевременно. Уверена, что в дальнейшем такие критерии появятся. Возможно, они будут негласными, как в том же ЕСПЧ. Кстати, если обратиться к Закону № 68-ФЗ, то можно обнаружить, что, определяя размер компенсации, суд руководствуется в том числе и практикой ЕСПЧ. Анализируя суммы уже присужденных компенсаций, мы видим, что они находятся примерно в тех же рамках, что были ранее заданы Европейским судом.
— Много ли подается жалоб в рамках нового компенсационного механизма? И какой процент этих жалоб удовлетворяется?
— В период с момента вступления в силу Закона № 68-ФЗ (4 мая 2010 г.) по 9 марта 2011 года в Министерство финансов Российской Федерации поступило около 500 заявлений граждан и юридических лиц о присуждении компенсации на нарушение права на судопроизводство или права на исполнение судебного акта в разумные сроки, из них:
1) на судопроизводство — 271, из которых
удовлетворено судом — 49;
отказано в удовлетворении — 112;
находится в производстве — 110;
2) на исполнение судебного акта — 223, из которых
удовлетворено — 51;
отказано в удовлетворении — 85;
находится в производстве — 87.
— Из этой статистики видно, что процент удовлетворения жалоб невысокий — не больше трети. Почему?
— Это связано с тем, что чаще всего подобные заявления подаются необоснованно либо не по предмету регулирования данного закона. Нередко мы сталкиваемся с тем, что компенсации за длительное неисполнение судебных решений просят компании, имеющие требования не к бюджету. Многие неправильно поняли предмет регулирования нового закона и решили, что он распространяется на любое исполнительное производство. Подчеркну еще раз: право на компенсацию за несвоевременное исполнение судебного акта в рамках Федерального закона № 68-ФЗ возникает, только если этот акт предусматривает выплату из бюджета какого-либо уровня бюджетной системы.
Деятельность службы судебных приставов не предмет регулирования данного закона. И это справедливо, потому что, как мы уже говорили, в российском законодательстве есть и другие правовые институты, которыми можно пользоваться при защите своих прав. Допустим, в результате спора двух юридических лиц суд выносит судебное решение в пользу одного из них, а должник не платит в силу отсутствия у него денежных средств и имущества. Если бы 68-й закон распространялся на такие случаи, государству пришлось бы нести ответственность за юридическое лицо, ведь формально судебное решение своевременно не исполнено! При том что судебный пристав мог добросовестно совершить все процессуальные действия. Следует отметить, что если неисполнение судебного решения произошло в результате незаконных действий Федеральной службы судебных приставов, то мы получаем принципиально иной предмет доказывания: в суде потребуется доказывать факт незаконности их бездействия и, если он будет установлен, в соответствии с действующими нормами Гражданского кодекса пострадавший получит возмещение за счет казны. Таким образом, это два совершенно разных правовых института.
