— Александр Борисович, как реализуется Стратегия социально-экономического развития Дальнего Востока и Байкальского региона до 2025 года? Стал ли этот документ реально действующим механизмом развития территорий, входящих в округ?
— Наша стратегия стала первой разработкой в числе других стратегий макрорегионов. Однако с ее реализацией есть определенные сложности. Прежде всего это связано с тем, что очень долго готовился план реализации. Сама стратегия была принята в декабре 2009 года, а план ее реализации только в марте 2011 года, то есть спустя год и четыре месяца. К тому же план, на наш взгляд, получился несколько выхолощенным. Недавно мы его вновь проанализировали, и, к сожалению, целый ряд его пунктов пробуксовывает. Так, до 1 июля 2011 года должна была быть разработана государственная программа развития Дальнего Востока и Байкальского региона до 2025 года. В этот срок документ подготовлен не был. Буквально на днях мы получили соответствующий проект, и качество его проработки пока невысокое: Минрегион России готовил его без привлечения экспертов, научных сил, хотя мы предлагали их использовать и время для этого было.
Итак, пока, к сожалению, стратегия реализуется недостаточно целенаправленно. Необходимо усилить контроль за ее реализацией. Должна быть существенно выше роль комиссии по Дальнему Bостоку и Байкальскому региону, возглавляемой первым вице-премьером И. И. Шуваловым. Сегодня в силу загруженности вице-премьера комиссия практически не функционирует, а ведь именно на нее мы рассчитывали как на своего рода локомотив всей соответствующей работы.
Конечно, на наших планах отразился и кризис. Стратегия разрабатывалась в 2007 и 2008 годах, когда экономические перспективы виделись более радужными. К тому же мы отталкивались от инновационного сценария стратегии-2020, которая, как известно, сейчас пересматривается. Так что, возможно, придется вносить какие-то коррективы и в наш документ.
— Какое внимание в стратегических разработках, касающихся развития округа, уделяется теме инвестиций?
— Вопрос инвестиций ключевой, потому что без них невозможно реализовать поставленные в стратегии цели. Главная цель, напомню, закрепление постоянного населения на Дальнем Востоке за счет построения развитой экономики и создания комфортных условий проживания на уровне не ниже среднероссийского. Все это предполагает необходимость инвестиций как в реальный сектор экономики, так и в социальную сферу. Прежде всего мы рассчитываем на федеральные инвестиции. Дальний Восток все же имеет определенный приоритет, и вовсе не потому, что мы «сирые и убогие». С одной стороны, этот регион очень богат важными для России ресурсами, а с другой — является мостиком в Азиатско-Тихоокеанский регион. Без развитого Дальнего Востока мы просто не сможем там активно работать и реально представлять Россию.
Однако возможности федерального бюджета небезграничны, и кризис их несколько подкосил. Если раньше можно было рассчитывать на более серьезную поддержку за счет инструментов, связанных с бюджетом, — Инвестфонда, федеральных целевых программ и так далее, то сегодня этот ресурс ограничен. Так что проблема внебюджетных, в том числе частных инвестиций, стоит очень остро. Не важно, российские они или иностранные, но без их привлечения мы не добьемся результата.
— Какова ситуация с инвестициями сейчас?
— Если взять такие показатели, как объем инвестиций в основной капитал и темп их роста, то ситуация выглядит неплохо. В 2011 году рост инвестиций по отношению к докризисному 2008 году составит 15,6 процента, в то время как в среднем по России его значение будет отрицательным: минус 2,3 процента. В самый разгар кризиса, в 2009 году, когда объем инвестиций в России упал более чем на 16 процентов, у нас он вырос более чем на 7 процентов. Этого удалось добиться за счет реализации крупных проектов — либо бюджетных, либо внебюджетных, но тем не менее связанных с решениями правительства и реализуемых компаниями с контрольным пакетом государства («Газпромом», «Роснефтью», «Транснефтью», «Российскими железными дорогами»). Они строили здесь железные дороги, нефтепроводы, и за счет такой накачки ресурсов мы гораздо легче пережили кризис. Ни один из этих проектов не был приостановлен. Приходили и частные инвестиции — например, в золотодобывающие предприятия, так как в кризис золото начало расти в цене. Эти факторы будут иметь влияние еще два-три года. Так, инфраструктура для саммита АТЭС будет достраиваться еще год, год-два будет продолжаться строительство второй очереди нефтепровода «Восточная Сибирь — Тихий океан». На подходе и другие проекты.
Так что, с одной стороны, мы не обделены бюджетными инвестициями, но с другой — все эти проекты завершатся, а дальше рассчитывать на столь крупные бюджетные инвестиции мы уже не сможем. Например, необходимо развивать проект «БАМ-2», для того чтобы усилить взаимодействие с АТР. Однако бюджет не сможет выделить такие деньги, и у РЖД их тоже нет. Значит, надо искать частные инвестиции, в том числе иностранные. Возможно, создать консорциум, предусмотреть какие-то специальные условия участия. Если мы не раскачаем частных инвесторов, то не сможем заместить нынешние большие объемы федеральных инвестиций. Здесь активность должны проявлять и сами субъекты РФ. Кстати, сегодня каждый регион, входящий в Дальневосточный федеральный округ, имеет собственную программу улучшения инвестклимата.
Но этого недостаточно. Важно понимать, что Дальний Восток — это не европейская часть страны. Изменить климат или сократить расстояния не получится, поэтому, хотя пространство и можно «сжимать» за счет развития скоростного транспорта и коммуникаций, эти негативные факторы сохранятся. Дальнему Востоку нужны особые условия для привлечения инвестиций: особая налоговая, тарифная, таможенная политика. Иные упрощенные правила игры в инвестиционной сфере, которые позволили бы привлекать дополнительные иностранные деньги. Тогда они придут сюда, несмотря на холодный климат и неразвитую инфраструктуру. А без преференций нельзя рассчитывать на интенсивное развитие Дальнего Востока на равных условиях с другими территориями России.
— Но готов ли федеральный центр пойти вам навстречу в том, что касается подобных преференций?
— Это дилемма, которую все разрешают по-разному. Например, Минфин смотрит на это чисто фискально, и, с его точки зрения, это не более чем потери для бюджета. Но ведь если эти условия не будут созданы, то инвестиции сюда просто не придут.
На самом деле, предоставляя преференции по одним направлениям, мы сразу же получаем налоговую базу по другим. Мы получаем новые рабочие места. Посмотрите, как Китай поднимал свои свободные зоны: там были реальные льготы, была подведена инфраструктура за счет государства. И в совершенно неразвитые районы пришли капиталы. Так что, на мой взгляд, разговоры про потери — это удел плохого бухгалтера, не понимающего проблем макрополитики и макроэкономики, не учитывающего приоритеты развития отдельных регионов. Если развитие Дальнего Востока действительно приоритет для страны, нужно осознать его и иметь политическую волю, чтобы его реализовать.
— В чем здесь ваша роль как инвестиционного уполномоченного по Дальневосточному федеральному округу?
— Сейчас сферу ответственности инвестиционных уполномоченных принято понимать слишком широко — считают, что мы отвечаем за инвестиции и инвестиционный климат в целом. На самом деле мы должны заниматься исключительно барьерами, которые возникают у частных инвесторов при взаимодействии с федеральными, региональными и муниципальными чиновниками, а не лоббировать инвестиционные проекты. Фактически это работа по жалобам. Я рассматриваю жалобы от предпринимателей, способствуя решению соответствующих проблем во внесудебном порядке, ускоренно.
Конечно, тема инвестиций шире, и я как заместитель полномочного представителя Президента РФ веду экономические вопросы тоже. Здесь в округе мы регулярно собираем руководителей субъектов РФ, создали совет по иностранным инвестициям при полпреде. Принимаем и предложения по улучшению инвестклимата от иностранных инвесторов, затем рассылаем эти рекомендации губернаторам.
— На что жалуются инвесторы?
— Пока чаще всего сталкиваемся не с жалобами на администрацию, а с просьбами из серии «помогите найти деньги». Хотя это и не моя функция, стараемся помочь: перенаправляем предпринимателей в соответствующие фонды, связываем со структурами администраций территорий. Предметных обращений пока совсем немного — отработано всего два, причем оба из Приморского края и оба касались выделения земли на муниципальном уровне для реализации бизнес-проектов. Имело место либо нежелание администраций выделять землю, либо непонимание между предпринимателем и администрацией.
— Достаточно ли у вас рычагов влияния, чтобы решать такого рода вопросы?
— По крайней мере в этих случаях его было достаточно. В соответствии с поручением Президента РФ в каждом регионе назначен специальный заместитель губернатора — «инвестиционный омбудсмен» субъекта РФ. Таким образом, у нас появилась своего рода вертикаль. Хотя я в случае необходимости могу звонить и губернатору, теперь в регионах есть люди, которые обязаны напрямую работать со мной по данным вопросам. Важно понимать, что у инвестиционного уполномоченного нет экономических рычагов — только административный ресурс авторитета президентской власти и самого президента. Причем административный ресурс в данном случае — это не обход закона, а возможность поговорить с губернатором или другим чиновником, попросить разобраться с ситуацией и сообщить о результатах. И пока нам удавалось приходить к взаимоприемлемым решениям.
Помимо того что выстроено взаимодействие с властями субъектов РФ, у нас формируется аналогичная цепочка и с федеральными структурами, имеющими свои территориальные подразделения в регионах.
— Вы упомянули тему земельных ресурсов. С какими еще системными проблемами сталкиваются предприниматели?
— В моей практике инвестиционного уполномоченного пока были только упомянутые случаи с землей, причем связаны они не с нарушениями, а с определенным непониманием между предпринимателями и местными властями. Хотя с такими жалобами мне пока сталкиваться не приходилось, но, к сожалению, весьма возможны и чисто коррупционные проявления. Например, когда чиновники стараются заволокитить оформление разрешительных документов, для того чтобы затем предложить ускорить этот процесс в «особом» порядке. К слову, ответственность чиновников за волокиту до сих пор не предусмотрена. Сейчас есть предложения наказывать их рублем, например в одном из проектов, прорабатываемых Минэкономразвития России, предлагается привязать премирование к надлежащему исполнению чиновниками своих функций: нарушил срок — не получил премию. Это должно стать действенной мерой, дестимулирующей нарушения, учитывая, что премия может составлять 350 процентов заработной платы. Следующий шаг — несоответствие занимаемой должности, увольнение.
— Итак, создание института «инвестиционных омбудсменов» — мера вынужденная и предназначены они для оперативной помощи в преодолении административных барьеров. А как вы можете помочь общему решению этой проблемы?
— Если мы видим, что вопросы носят системный характер и возникают не из-за нерадивости конкретных чиновников, а из-за недостатков законодательства, мы имеем право подготовить соответствующий проект и через Минэкономразвития России выйти на Правительство РФ, которое в свою очередь может выступить с соответствующей законодательной инициативой в Госдуме.
