«Модернизация невозможна без ученых»

Переходный период в экономике сказался и на российской науке. Первые лица государства открыто высказывают озабоченность состоянием дел в этой сфере, ищут пути для изменения ситуации. О том, что делается и что предстоит сделать, нам рассказал заместитель министра образования и науки РФ Сергей Николаевич МАЗУРЕНКО.

— Сергей Николаевич, каковы сегодня основные принципы государственной политики в сфере научной и научно-технической деятельности? Что хотим оставить в прошлом, а с чем шагать в будущее? И будет ли сохранена советская традиция внимательного отношения к науке?

— Концепцией долгосрочного социально-экономи­ческого развития Российской Федерации на период до 2020 года определено, что целью создания национальной системы поддержки инноваций и технологического развития является масштабное технологическое обновление производства на основе передовых научно-технических разработок, формирование конкурентоспособного национального сектора исследований и разработок, обеспечивающего переход экономики на инновационный путь развития. От себя могу подтвердить, что традиция, о которой вы говорите, возобновилась примерно с 2002 года. Я 28 лет отработал в науке и последние 13 лет, перед приходом в министерство, был руководителем крупного НИИ. В советские времена он имел очень большой бюджет. Потом наступили сложные 90-е годы... Поэтому и с позиции ученого, и с позиции чиновника могу сказать, что 2002 год действительно стал поворотным. Были утверждены Основы политики РФ в области развития науки и высоких технологий на период до 2010 года. Фактически они стали программным документом для действий, касающихся развития и обеспечения научных исследований в нашей стране.

Начиная с 2008 года были определены приоритетные направления развития науки и высоких технологий, а также критические технологии, теперь корректировка приоритетных направлений осуществляется раз в четыре года. Если мы посмотрим на динамику изменений федерального бюджета и структуру федеральных целевых программ (ФЦП), то увидим, что если в 2006 году, совсем неплохом для науки, на НИОКР гражданского назначения было выделено 77,1 миллиарда рублей, то уже в 2010 и 2011 годах — 227,8 миллиарда, а в бюджете на 2012 год заложено 323,4 миллиарда рублей. Очевидно, что государство уделяет очень большое внимание науке. Были созданы и Президентский совет в области науки и высоких технологий, и Комиссия по модернизации. Абсолютно понятно, что модернизация нашей экономики невозможна без активного вовлечения ученых в этот процесс.

— Каких бюджетных расходов потребует модернизация российской науки? Есть более или менее точные прогнозы?

— На первом этапе реализации Концепции (2011–2015 годы) основные усилия сосредоточиваются на повышении эффективности государственного участия в развитии науки и технологий, активизации государством инновационных процессов в экономике и социальной сфере. Доля внутренних затрат на исследования и разработки в ВВП РФ будет доведена до уровня не менее 1,5 процента. На втором этапе (2016–2020 годы) при кардинальном повышении восприимчивости российского бизнеса к инновациям, увеличении притока капитала, в том числе иностранного, в высокотехнологичные отрасли приоритет должен быть отдан обеспечению рациональной интеграции отечественной науки и технологий в мировую инновационную систему. Естественно, при этом будут соблюдены национальные интересы России. Внутренние затраты на исследования и разработки повысятся до 2,5–3 процентов ВВП.

— Хотелось бы кроме процентов услышать о каких-то суммах...

— Если мы посмотрим на структуру бюджетов развитых государств, то обнаружим, что 50–60 процентов средств на научные исследования выделяет бизнес. Есть у них такое понятие — «корпоративная наука». У нас пока основное бремя расходов на поддержку и развитие научных исследований несет государство. Это объективная реальность. Государство показывает бизнесу, какие направления важны и нужны. В рамках ФЦП есть комплексные проекты, в которые государство вкладывает свои деньги при условии, что бизнес вложит свои. В результате бизнес будет получать самые современные наукоемкие технологии.

К сожалению, в России сегодня не так много высокотехнологичного, наукоемкого бизнеса. Доходная часть нашего бюджета базируется на тех природных ресурсах, которые нам бог дал. С другой стороны, нужно помнить, что одной из мощнейших составляющих экономики у нас была и остается наука. Кто первым послал в космос спутник? Кто первым послал в космос человека? А атомная энергетика гражданского назначения? Это результаты деятельности наших ученых.

Наука выжила, несмотря на провальные 90-е годы, хотя конец 80-х тоже был достаточно сложным для нее. С одной стороны, деньги были, а с другой — я хорошо помню, как все было строго фондировано и мы не могли на бюджетные средства купить то, что нам было необходимо... А сейчас, с моей точки зрения, реализуется достаточно комплексная и системная программа развития научных исследований. Ведь надо не только финансировать исследования, а воссоздать инфраструктуру, которая помогла бы их проводить. Ученые должны иметь самое современное оборудование и информационно-коммуникационные технологии. Недаром для решения этих проблем мы пошли по пути создания центров коллективного пользования (ЦКП), потому что оснастить современным оборудованием все научные организации и университеты в настоящее время не представляется возможным, да это и не нужно делать. Нужна концентрация ресурсов. Поэтому в период 2005–2011 годов было создано 76 таких центров, поддержанных Минобрнауки. На их оснащение уже направлено более 4 миллиардов рублей. Кроме того, в настоящее время в России действует 58 технопарков, 63 инновационно-технологических центра, 80 бизнес-инкубаторов и 86 цент­ров трансфера технологий. Дальнейшее развитие инновационной инфраструктуры, созданной за счет господдержки в рамках ФЦП, осуществляется институтами развития: Российской венчурной компанией, Российской корпорацией нанотехнологий, а также Внешэкономбанком.

Постановлением Правительства РФ от 9 апреля 2010 г. № 219 предусмотрено выделение ассигнований из федерального бюджета на поддержку развития инновационной инфраструктуры образовательных учреждений. В 2010 году было выделено 3 миллиарда рублей, в 2011 году — 2 миллиарда, в 2012 году планируется выделить еще 3 миллиарда. Уровень университетской науки необходимо поднять еще и потому, что в целом наука стареет. Средний возраст кандидата наук — 53 года, доктора наук — за 60 лет. Откуда взять молодые кадры? Только из университетов. А для этого надо еще на вузовской скамье заинтересовать людей, поднять социальный статус науки, чтобы идти в нее было престижно, чтобы занятие ею хорошо оплачивалось. Я сам оканчивал Физтех, и в те времена специальность «физик» была по привлекательности на первом месте. Вообще, если мы говорим о прикладных исследованиях, их результатом должна быть отдача в виде современной наукоемкой продукции, направленной на улучшение жизни человека. И конечно, мы обязаны помнить, что, финансируя науку, мы тратим деньги налогоплательщиков и они должны знать, что на эти деньги сделано.

— Все-таки крупные корпорации в России уже достаточно сильны. Почему же они не тянутся за своими зарубежными коллегами, которые развивают науку у себя, вкладываются в нее? Наши предприниматели гонятся за быстрой прибылью, и все? В завтрашний день не смотрят?

— Здесь не все так однозначно. Да, у нас есть мощные корпорации, но большинство их связано с сырьевым сектором. А необходимо производить продукцию высокого передела. Кроме того, пока есть возможность — я подчеркиваю, пока — покупать современные технологии за рубежом. Но при этом надо понимать одну вещь. Современные технологии, уже купленные, устаревают, а новые в силу жесткой конкуренции на рынке будут потребляться в первую очередь теми фирмами, которые их разрабатывают, и не будут продаваться. И еще есть ограничения на продажу ряда технологий. Это — режим конкуренции, тоже часть рыночных отношений... Думаю, через некоторое время частному бизнесу все будет ясно. Я недаром назвал структуру бюджетов развитых стран: 50–60 процентов расходов берет на себя корпоративная наука и 40–50 процентов финансирует государство.

Считаю, что нам удалось преодолеть в данном направлении силу трения покоя. В качестве примера приведу важнейшие инновационные проекты государственного значения, которые реализуются в рамках одной из ФЦП. В реализацию шести таких проектов государство вложило 2,8 миллиарда рублей, а бизнес — 3,6 миллиарда рублей, и за первые два года реализации было продано продукции более чем на 6 миллиардов рублей. Причем продукции конкурентоспособной не только на внутреннем, но и на внешнем рынке. Это является конкретным примером успешной реализации государственно-частного партнерства.

И еще одно хотелось бы подчеркнуть. За счет чего мы можем восполнить дефицит высокотехнологичной продукции? За счет развития малого и среднего бизнеса, потому что большие корпорации тоже не возникают из ничего. Они вырастают из центров кристаллизации, и такие центры должен дать наукоемкий малый и средний бизнес. Поэтому очень большое внимание следует уделять созданию благоприятных условий для инновационного развития экономики, реализации всей инновационной цепочки — от научного результата через разработку технологий к созданию малого предприятия, необходимых финансовых инструментов и нормативно-правовой базы.

Конечно, мы жестко ограничены временными рамками. Не надо забывать, что рыночная экономика в других странах развивалась в течение многих десятков лет и даже веков, а мы тот же путь должны пройти за считанные годы, чтобы компенсировать наше отставание.

— И все равно постоянно ведутся разговоры о том, что наука в России финансируется недостаточно. А какой уровень финансирования можно считать достаточным? Что говорит об этом мировая и отечественная практика?

— По данным за 2008 год, Россия занимала 31-е место в мире по показателю «доля внутренних затрат на НИОКР в процентах к ВВП». Странами — лидерами инновационного развития по данному показателю являлись Израиль (4,68 процента), Швеция (3,6), Южная Корея (3,47), Финляндия (3,46), Япония (3,44), США (2,68), Германия (2,54), Франция (2,08), Китай (1,49). До 70 процентов внутренних затрат на исследования и разработки в этих странах составляют внебюджетные средства.

— Хрущев когда-то ставил задачу догнать и перегнать Америку. Какое место мы хотим занимать, скажем, к 2020 году?

— Когда мы говорим о внутренних затратах, то должны понимать, что они сводятся к расходам и государства, и бизнеса. Поэтому я не стал бы называть место, которое мы хотим занять, а сказал бы, что нам надо развивать научные исследования и высокотехнологичный бизнес так, чтобы процентное соотношение при финансировании НИОКР было хотя бы 30 на 70. Но сейчас, кстати, уровень развития науки в мире такой, что даже высокоразвитая страна в одиночку не может потянуть самые масштабные проекты — например, большой адронный коллайдер. И развитые страны объединяются для того, чтобы создавать новое оборудование, сложнейшие научно-исследовательские установки и в дальнейшем их использовать. Россия принимала и принимает активное участие в создании и использовании европейского рентгеновского лазера на свободных электронах (XFEL), европейского центра по исследованию ионов и антипротонов (ФАИР), экспериментального термоядерного реактора (ИТЭР) и упомянутого большого адронного коллайдера (БАК).

Что касается прикладных исследований, то здесь у нас ситуация следующая. Наука дает столько результатов, сколько бизнес воспринимает. Когда результаты ваших исследований коммерциализируются, вы кроме морального получаете и материальное удовлетворение. Возьмем для примера Apple или IBM либо новые компании, которые успешно развиваются и продаются затем за десятки — сотни миллионов долларов. Ученый, работающий там, понимает, что он занимается интересным делом и может стать успешным человеком, не обязательно продавая нефть или газ. И это очень важно.

Наука при наличии хороших проектов требует не только увеличения финансирования. Необходимо сделать так, чтобы разработки реализовывались в бизнесе. Не случайно был принят Закон № 217-ФЗ, который позволяет учреждениям науки и университетам создавать малые предприятия, не случайно вышло постановление Правительства РФ № 219, которое направлено на создание инновационной инфраструктуры вокруг университетов, или постановление Правительства РФ № 218, согласно которому 150 миллионов рублей в прикладные исследования по проекту вкладывает государство и 150 миллионов рублей должен вложить бизнес.

— Хотел бы задать уточняющий вопрос о дополнениях, внесенных Госдумой летом 2011 года в законодательство об инновационной деятельности1. Как будет оцениваться степень риска при расходовании бюджетных средств? Что явится страховкой — коллективный разум при коллегиальном принятии решений?

— Страховка здесь экономическая. За рубежом, например, альтруистов тоже нет, но есть и бизнес-ангелы, и венчурные компании. Если у вас из десяти профинансированных проектов «выстрелят» три, то они экономически окупят затраты на все десять. Вот и вся страховка. Но для того, чтобы проекты были запущены, они должны пройти хорошую экспертизу, и не только научную, но и с точки зрения маркетинговых исследований, менеджмента и т. д.

— Если попробовать заглянуть в перспективу, то какое-то время государственный сектор будет еще доминировать в российской науке. А насчет упомянутого соотношения 50 на 50 при финансировании научных разработок лично вы — оптимист?

— Если бы я был пессимистом, мне бы не стоило здесь работать. У нас уже есть положительный опыт. Американский журнал Researching Development каждый год определяет 100 лучших инновационных разработок в мире. В свое время в его «список ста» входили такие вещи, как факс, без которого сегодня трудно представить нашу жизнь, жидкокристаллические экраны... И за последние три года две российские разработки (сканирующие зондовые микроскопы) в области именно нанотехнологий во­шли в данный список. Это показатель того, что мы на правильном пути.

Или, например, несколько дней назад я в рамках заседания российско-американской рабочей группы в области нанотехнологий проводил двухчасовую телеконференцию с Вашингтоном. Мы с американскими коллегами, которые представляли и администрацию президента, и различные министерства, обсуждали проблемы совместных исследований в области нанотехнологий. Результаты, представленные нашими учеными, получили самую высокую оценку. Теперь мы должны грамотно использовать их для развития наукоемкого и высокотехнологичного бизнеса, на основе которого и будет модернизироваться наша экономика.

Справка «Бюджета»

Сергей Николаевич МАЗУРЕНКО, заместитель министра

образования и науки Российской Федерации

Родился 6 июня 1949 г. в городе Орджоникидзе. Окончил Московский физико-технический институт по специальности «автоматика и электроника».

В 1973–1989 гг. работал в НИИ физических проблем (Москва), прошел путь от инженера до начальника отдела.

В 1989–2002 гг. — заместитель директора по научной работе — главный инженер Государственного НИИ физических проблем им. Ф. М. Лукина, профессор, заведующий кафедрой молекулярной технологии Московского института электронной техники.

В 2002–2004 гг. — заместитель министра промышленности, науки и технологий РФ.

В 2004–2010 гг. — руководитель Федерального агентства по науке и инновациям.

25 марта 2010 г. назначен заместителем министра образования и науки РФ.

Кандидат физико-математических наук. Является автором 120 научных работ и 30 изобретений.

Награжден отечественными и зарубежными орденами и медалями.