– Ярослав Дмитриевич, что эксперты имеют в виду, когда говорят о несбалансированности развития России?
– Дисбалансы в экономике страны сегодня наблюдаются практически во всех сферах. Во-первых, существует колоссальный разрыв между дотационными регионами и регионами-донорами. Во-вторых, отмечаются серьезные перекосы в развитии отраслей: более двух третей российского экспорта приходится на топливно-энергетический комплекс. Неудивительно, что проблема диверсификации экономики единодушно признается приоритетной.
В-третьих, доходы населения разных регионов по-прежнему неодинаковы; более того, на протяжении последних 10 лет разрыв только увеличивается. На сегодняшний день данный показатель является одним из наиболее значительных среди стран бывшего СССР. Он выше, чем в большинстве государств Европы – как Западной, так и Восточной. Очевидно, что этот вопрос стоит весьма остро и с точки зрения властей. В конце 2006 г. Президент России В. Путин отметил, что одной из главных и пока не решенных проблем до сих пор остается неравенство в доходах россиян.
Кроме того, неравенство наблюдается между малым и крупным бизнесом, между поколениями – молодыми людьми и гражданами преклонного возраста. Все перечисленные дисбалансы не всегда напрямую угрожают макроэкономической стабильности и устойчивости экономического роста в краткосрочной перспективе. Однако в долгосрочной перспективе они могут серьезно затормозить развитие страны.
– Как Вы оцениваете реакцию государства на эти проблемы?
– Отрадно, что российские власти начинают формировать предпосылки для исправления ситуации. В течение одного только 2006 г. был создан целый ряд механизмов, направленных на приоритетное решение задачи неравенства в различных областях. Был сформирован бюджетный инвестиционный фонд, призванный выправить отраслевые диспропорции путем диверсификации экономики для развития инфраструктуры. Появились особые экономические зоны, которые должны решить задачу диверсификации регионального экономического развития. Принято решение о создании Российской венчурной компании, связанной с финансированием высокотехнологичных и высокорисковых проектов в сфере малого и среднего бизнеса. Следует особо отметить приоритетные национальные проекты, целью которых, в числе прочего, является смягчение проблемы неравенства доходов, улучшение социального положения наиболее неблагополучных слоев населения.
Все эти новые платформы призваны ликвидировать долгосрочные препятствия для поступательного развития экономики. Ведь, как показывают исследования, социальное неравенство – то есть неравенство в распределении доходов – негативно сказывается на темпах экономического роста. В 1990-е гг. считалось, что неравенство, напротив, является стимулом для развития, поскольку способствует возникновению конкуренции. Однако опыт стран Центральной и Восточной Европы, а также стран бывшего Советского Союза, показал, что нерешенные социальные проблемы, высокий уровень бедности и имущественного расслоения приводят к нарастанию политической напряженности. В этих условиях неравенство вместо того, чтобы стимулировать конкуренцию, начинает негативно влиять на экономику.
– Продолжая тему социального расслоения, хотелось бы спросить: как Вы считаете, есть ли в России средний класс? О необходимости его формирования говорят уже очень давно, ведь именно средний класс должен «цементировать» социальную структуру, играя роль буфера между бедными и богатыми.
– Безусловно, в последние несколько лет средний класс в России расширился и окреп. Но проблема заключается в том, что его представители есть лишь в отдельных регионах. Признаки того, что средний класс действительно растет, заметны в мегаполисах – в Москве, Санкт-Петербурге, Самаре и т.д. В частности, главным двигателем того потребительского бума, который сейчас наблюдается в столице, является именно средний класс.
Дальнейшее развитие и упрочение этой тенденции связано с преодолением всех ситуаций неравенства, о которых было сказано выше: дисбалансов отраслевого и регионального развития, социального расслоения. Ведь многие из тех, кто в будущем должен пополнить ряды среднего класса, сегодня относятся к числу лиц с низкими доходами. Это и преподаватели вузов, и доктора, и работники социальной сферы – люди, чьи профессии считаются на Западе весьма престижными. Осуществление приоритетных национальных проектов, развитие малого и среднего бизнеса, ликвидация административных барьеров, позволяющая населению реализовать свой потенциал в деловой сфере, могли бы существенно расширить ряды среднего класса в России.
– Вы упомянули о диспропорции в развитии бизнес-структур. Сегодня в экономике наметилась явная тенденция к формированию крупных государственных корпораций. Существует мнение, что таким госкорпорациям и должна принадлежать ведущая роль, в том числе с точки зрения формирования доходной части бюджета. Может быть, таков собственный путь России?
– В последнее время политический истеблишмент увлекся идеей проведения промышленной политики. Однако пример стран Азии показывает, что такая политика сопровождается приоритизацией развития крупнейших компаний, своего рода гигантоманией. В Южной Корее и ряде других стран Юго-Восточной Азии это привело к недостатку внимания к развитию малого и среднего бизнеса.
Место, которое сегодня занимает малый и средний бизнес в России, существенно меньше, чем во многих странах Запада – с точки зрения его доли как в ВВП, так и в структуре занятости населения. Еще более значителен этот разрыв во внешнеторговой сфере: экспортный потенциал малого и среднего бизнеса реализуется очень слабо. В Австралии, а также в ряде стран Западной Европы малый и средний бизнес, напротив, играет ключевую роль в росте экспорта.
Представители политической элиты России осознают необходимость повышения роли малого и среднего бизнеса, но идея проведения промышленной политики пока остается очень привлекательной. На мой взгляд, следует принять стратегию, предусматривающую приоритет развития тех отраслей, где малый и средний бизнес может стать доминирующим (научно-технические разработки, информационные технологии и т.п.). Обязательным дополнением к этой стратегии стимулирования развития отдельных секторов экономики должны служить административная реформа и сокращение вмешательства государства в деятельность коммерческих предприятий.
– Не являются ли отмеченные выше тенденции угрозой для планов диверсификации российской экономики?
– Если потенциал малого и среднего бизнеса в деле диверсификации экономики не оценить должным образом, сделав основной акцент на создании «национальных чемпионов» и укрупнении компаний, тогда этот риск станет реальным. Попытки проведения диверсификации экономики за счет роста государственного вмешательства и формирования «чемпионов» могут потерпеть крах. Более многообещающей стратегией является стимулирование развития малого и среднего бизнеса, которое само по себе уже во многом способствует диверсификации экономики, приданию ей большей устойчивости.
– В последние годы все больше доходных полномочий сосредотачивается в федеральном центре, удельный вес региональных и местных бюджетов в консолидированном бюджете России падает. Как Вы думаете, это положительный или отрицательный фактор? Возможно, это помогает мобилизовать финансовые ресурсы на решение значимых общегосударственных задач?
– Централизация подобного рода имеет свои пределы. Такая огромная страна, как Россия, должна разработать собственную систему бюджетного федерализма, свой механизм децентрализации, который позволит регионам иметь достаточно доходов для финансирования возросшего расходного бремени.
Регионы столкнулись с серьезной проблемой: субъектам РФ, муниципальным образованиям было передано много расходных полномочий, которые далеко не всегда подкреплялись соответствующими доходными статьями. Более того, многие бюджетные потоки были перераспределены в сторону центра. Такая ситуация может привести к накоплению на региональном уровне разнообразных дисбалансов и прочих проблем, которые впоследствии придется решать федеральному центру. Создается несбалансированная, «авральная» структура бюджетного федерализма, когда в условиях недостатка средств большая нагрузка ложится на перераспределительный механизм на федеральном уровне. Еще предстоит пройти определенный путь для того, чтобы скорректировать систему наделения регионов как доходными, так и расходными полномочиями.
– Проект создания особых экономических зон часто подвергается критике. Высказываются сомнения в том, что, учитывая нынешние темпы его реализации, удастся получить ощутимый эффект. Сможет ли формирование этих зон дать региональному развитию серьезный толчок?
– Полагаю, что создание ОЭЗ – серьезная попытка со стороны политического руководства стимулировать региональное развитие, создать новые точки экономического роста. К сожалению, несмотря на то что механизм особых экономических зон призван решать задачу децентрализации, диверсификации регионального развития, многие ОЭЗ появились в крупных городах либо рядом с ними. Кроме того, данные зоны создаются достаточно медленно. На мой взгляд, такая медлительность во многом обусловлена желанием правительства максимально эффективно использовать выделяемые бюджетные средства. Как известно, опыт создания в России территорий приоритетного развития оказался не слишком удачным. В 1990-е гг. подобные территории превратились в своего рода «черные дыры», оффшоры, где терялись значительные бюджетные средства. Поэтому теперь необходимо обеспечить высокую эффективность расходования бюджетных средств и предусмотреть механизмы предотвращения потерь от налоговых стимулов, которые предоставляют ОЭЗ. Учитывается и международный опыт: в частности, успешный опыт регионального развития с использованием подобных инструментов в Азии (Китай, Южная Корея). По вопросам создания особых экономических зон Минэкономразвития России консультируют представители Сингапура.
Важно также понимать, что на первом этапе появятся лишь «оазисы» экономической деятельности, которые впоследствии придется реинкорпорировать в экономическое пространство России таким образом, чтобы возросшая экономическая активность в ОЭЗ способствовала развитию и других субъектов РФ.
– Могут ли процессы политической централизации сопровождаться экономической децентрализацией, активным региональным развитием? Нет ли здесь противоречий?
– Пожалуй, здесь могут возникнуть определенные противоречия. На протяжении последних лет некоторые проблемы регионального развития предполагалось решать за счет возросшей политической централизации. Появился даже новый административный слой – федеральные округа. Выводы о том, насколько оправдала себя данная идея, делать пока рано, но очевидно, что в дальнейшем политическая централизация уступит место экономической децентрализации как средству выравнивания экономических дисбалансов и решения проблемы неравномерности экономического развития. Об этом свидетельствуют и заявления со стороны руководства страны.
В то же время для проведения соответствующей политики важно наличие консенсуса в обществе. Необходим определенный уровень политической консолидации, который в последнее время начинает формироваться. Политическая централизация, которой сопутствует рост государственного вмешательства в экономику, вряд ли будет способствовать равномерному и устойчивому экономическому росту. Поиск национального консенсуса, то есть согласия внутри общества по ряду ключевых вопросов, является гораздо более важной и актуальной задачей.
Существуют приоритеты, которые сегодня могли бы укрепить этот консенсус и помочь развитию корпоративного взаимодействия между деловыми кругами и профсоюзами, политической элитой. Одним из таких приоритетов способна стать борьба с коррупцией. Тем более что коррупция, которая зачастую сопровождается ростом вмешательства чиновников в деятельность экономических субъектов, препятствует решению проблем, связанных с дисбалансами в развитии России.
Материал подготовил Марк ЦУЦИЕВ
Справка «Бюджета»
Ярослав Дмитриевич ЛИСОВОЛИК, главный экономист «Дойче Банк Россия»
Родился 2 июля 1973 г. в Москве.
Имеет степени бакалавра (Гарвардский университет, США, 1995), магистра в области экономики (Московский государственный институт международных отношений, 1996), магистра (Лондонская школа экономики, 1998). Кандидат экономических наук.
С 1995 г. – старший эксперт Российско-европейского центра экономической политики (RECEP).
В 1998 г. работал консультантом в Бюро экономического анализа (Москва).
1999–2001 гг. читал курсы лекций по мировой экономике в МГИМО.
2000–2001 гг. – экономист в инвесткомпании «Ренессанс Капитал», занимался вопросами макроэкономики, политики, а также анализом рынка долговых инструментов.
С 2001 г. – советник исполнительного директора РФ в Международном валютном фонде.
С сентября 2004 г. – главный экономист Объединенной финансовой группы (ОФГ, позже –Deutsche UFG), отвечает за анализ российской экономики и тенденций, оказывающих непосредственное влияние на стратегию инвесторов на рынке акций и долговых инструментов в России.
Журнал "Бюджет" №7 июль 2007 г.
