«Entreprise» — «антреприза», «предприятие» — слово, происходящее от французского «entreprendre», что означает «предприниматель», «антрепренер». Галина СТЕПАНОВА
Волна мюзиклов накрыла отечественный театр почти одновременно с волной антреприз, вызвав опасения, что это наводнение может смыть обычный репертуарный театр. Но если мюзикл — явление во многом импортное, приживающееся на нашей сцене с некоторым трудом, то антреприза, несмотря на иностранное происхождение этого слова, появилась в нашем — равно как и в западном — театре с момента возникновения профессиональных трупп.
Исторический экскурс
Антреприза — предприятие, связанное с содержанием театра или театральной труппы, возглавляемое антрепренером (импресарио, продюсером). На протяжении всей истории театра многие европейские театральные труппы являлись антрепризами, возглавляемыми одновременно антрепренерами и знаменитыми актерами — Мольером, Э. Росси, Д. Гарриком, Э. Дузе. Российские антрепризы XIX — начала XX вв. — Н.Н. Синельникова, Н.Н. Соловцева, С.П. Дягилева, Ф.П. Корша — были известны всему миру. Бурный расцвет частных театров в нашей стране начался в середине XIX в. одновременно с подъемом частного предпринимательства и развития капитализма во всех сферах тогдашней России.
Примерно в это же время возникло и противопоставление репертуарного, императорского театра — Мариинского, Александринского, Большого, Малого — частному, антрепризному. Репертуарный театр — это театр-дом, театр-семья, создающий свою школу, свои традиции. Актер в таком театре — лицо зависимое и малооплачиваемое. Антреприза же во все времена давала актеру возможность не только заработать, но и воплотить несбывшиеся мечты о ролях, а также расширить круг своих поклонников.
С самого начала антреприза была ориентирована на гастроли по провинции. К примеру, тогдашняя «примадонна» петербургского Александринского театра Марья Гавриловна Савина в отсутствии кино и телевидения была обязана своей «звездной» славе именно многочисленным выступлениям в провинции.
В 20-е годы XX столетия в стране строящегося социализма покончили с частным театральным делом, так же как с любым другим частным предпринимательством. Принято считать, что его возрождение связано с возрождением рыночной экономики. Но и в самые суровые годы находились предприимчивые администраторы, устраивавшие «под крышей» областных филармоний гастроли и концерты столичных актеров в обход существующей официальной финансовой системы. Такие выступления давали многим солидную прибавку к мизерным театральным окладам.
В 80-е годы, сбросив идеологические оковы, театры — помимо художественных поисков — приступили к поискам финансовой независимости. На антрепризу, как и на продюсирование возлагались очень большие надежды, которые теперь, по прошествии более двух десятков лет, вполне можно назвать несбывшимися.
Антреприза без иллюзий
Эйфория от внезапно наступившей театральной свободы прошла чрезвычайно быстро. Увлеченные творческими идеями талантливые режиссеры и актеры, как правило, не обладают при этом талантами продюсера, а тем более финансиста. Бизнесмены же готовы давать деньги лишь под известные театральные имена и не склонны рисковать, выбрасывая деньги на «сомнительные» эксперименты. В прессе неоднократно рассказывалось о том, как известный театральный продюсер Давид Смелянский, осуществляя свой наиболее интересный проект — постановку «Бориса Годунова» в Святогорском монастыре, имел при этом грандиозный успех, высокий рейтинг и... огромные финансовые убытки.
Различные благотворительные фонды не выделяют деньги на спектакли, так как антреприза и продюсирование считаются коммерческим предприятием. Фонд Сороса, например, помогает театрам, давая деньги только на культурологические проекты, но заявки на продюсирование спектаклей не рассматривает.
Законодательной базы для продюсерской и антрепренерской деятельности в нашей стране не было и нет. Компании по-прежнему не могут, как это принято во многих странах, списывать средства, затраченные на помощь театру, с налогов. До сих пор не принят и закон о меценатстве.
«Антреприза — беда театра»
Если антреприза — это частное коммерческое предприятие, то оно должно производить товар, который нужно выгодно продать. Товаром здесь являются спектакль, актер, который представляет собой своего рода бренд, определяющий привлекательность товара. Освобождаясь от зависимости режиссера репертуарного театра, актер попадает в финансовую зависимость от антрепренера. Антреприза редко дает возможность экспериментировать со своим имиджем, эксплуатируя его легкоузнаваемые штампы. Замечательные, талантливые актрисы Татьяна Васильева и Любовь Полищук кочуют из антрепризы в другую, играя везде одну и ту же роль — самоуверенной, эксцентрически-нагловатой клоунессы-вамп. Режиссер зачастую ограничивается разводкой мизансцен и подбором декораций, от которых требуется прежде всего универсальность и малогабаритность. Один театральный критик так описывает стиль популярного антрепризного спектакля: «Три ширмы, две мелодии, пять тряпок, минимум реквизита. Если что — можно все быстренько свернуть и раствориться в толпе».
Кто и про какой спектакль это пишет — неважно. Театроведы давно предлагают выпустить единую универсальную рецензию на антрепризные спектакли, чтобы потом только вставлять нужные фамилии. Известный московский режиссер Иосиф Райхельгауз называет антрепризу «бедой современного театра». Главный режиссер Театра «Школа современной пьесы» знает, о чем говорит, не понаслышке — на сцене его театра можно увидеть актеров и актрис, постоянно работающих в антрепризах. В том числе тех же Татьяну Васильеву и Любовь Полищук, интересно работающих здесь по «суровым» законам репертуарного театра.
Время от времени антрепренеры запускают в прокат шумные проекты, объявляя о смелых театральных экспериментах, что на поверку оказывается очередной рекламной приманкой. Так антреприза «Независимый театральный проект», выпуская спектакль «Миллионерша» по пьесе Б. Шоу, обозначила его жанр как стеб-шоу, заявляя о новом спектакле как о «мистическом эксперименте», в основе которого лежит восточная суфийская философия. Внимание публики к предстоящей премьере подогревалось с помощью рекламных щитов в метро и растяжек на Тверской, а также объявлением о том, что актеров в спектакле пришлось застраховать от несчастного случая. Надо отдать должное актерам: танцуют они неплохо, но вот с восточными единоборствами, которыми по ходу дела занимаются некоторые персонажи, дело обстоит хуже. Но риска для жизни все же не больше, чем у посетителя рядовой дискотеки.
Действие происходит то в каком-то бункере с узкими иллюминаторами и висящими железными крюками, то на веселеньком желтеньком фоне деревенской гостиницы. Впрочем, действием, в привычном смысле этого слова, назвать происходящее на сцене трудно. Главный режиссерский прием — «монтаж аттракционов» — в данном случае примитивных гэгов. Если героиня моет пол — значит, она должна поскользнуться и упасть. Если на сцене стоит старинный телефон — значит он должен зазвонить знакомым «голосом» мобильника... И так далее. Три часа сорок минут сценического времени зритель пытается, отмахнувшись от режиссерской фантазии, поймать нить сюжета. Героиня-миллионерша Эпифания, расправившись с помощью столь любимых ею восточных единоборств и с мужем-подлецом, и с подлецом-любовником, находит добропорядочного египтянина, не менее лихого единоборца и богатого человека. Эпифания готова выйти за него замуж даже ценой неимоверных жертв: полгода она должна прожить на собственные заработки. Как только в спектакле появляется этот словесно-сюжетный морализм (вероятно, и являющийся искомой восточной мудростью), текст Шоу начинает тормозить и без того затянутое скучнейшее действо. Хотя, быть может, в этом и заключается его главный стеб.
Всем хорошо
Театральная антреприза — явление неоднозначное, в море подделок очень часто встречается и весьма качественная продукция. Одна из популярных московских антреприз — «Театральное агентство «Лекур» — без шумной рекламы и громких «программных» заявлений играет несколько совершенно разных, интересных, профессионально сделанных спектаклей. Один их них — «Мышеловка», детектив Агаты Кристи — последняя режиссерская работа Виталия Соломина (знаменитого отечественного доктора Ватсона).
В основе спектакля — первоклассный детектив с набором интересных ролей, а в почерке режиссера — старая добротная школа Малого театра. Тяжелый коричневый бархат занавесей, драпировок и мягкой мебели превращает гостиную небольшого пансиона в ловушку, в которую невольно попадают все окружающие. Одновременно и в одном месте — в занесенном снегом и отрезанном от внешнего мира доме — собираются незнакомые до этого люди. Где-то рядом совершено убийство, и точно известно, что следующая жертва, а также преступник, находятся среди них. Обо всем этом и других интригующих деталях происшествия сообщает молодой сержант полиции (Илья Носков — восходящая «звезда» телеэкрана, известный всем акунинский Эраст Фандорин), ставший таким же заложником непогоды. О том, кто станет очередной жертвой, зрители узнают в конце первого акта, но вряд ли после этого в антракте кто-то покинет театр, потому что «вычислить» убийцу даже самому проницательному человеку будет очень сложно. В спектакле собрана галерея выразительных актерских работ. Наряду со «звездами» театра и кино (Ольга Машная, Лариса Гузеева, Владимир Долинский, Алексей Булдаков) в нем заняты и молодые талантливые актеры. Но даже на этом фоне выделяется самый экстравагантный персонаж спектакля — миссис Бойл в исполнении яркого острохарактерного актера Владимира Долинского, который вносит в детективное действие необходимую долю юмора и иронии.
Другой спектакль «Театрального агентства «Лекур» — «Кто последний за любовью?» — типичный представитель современного антрепризного театра. Спектакль долго обкатывался на гастролях, прежде чем был представлен московскому зрителю. Недостатки драматургии и режиссуры с лихвой окупаются самоотверженной искренностью и заразительной увлеченностью актеров. И хотя ироничное название спектакля настраивает на игриво-несерьезный лад, перед нами история любви — в меру сентиментальная, в меру драматическая комедия с умеренно счастливым финалом.
Упаковочные коробки с пестрыми ленточками и бантиками, подобно детским кубикам, выгораживают условную комнату с весьма банальным сценическим набором: столик-стулья, кушетка-пуфик. Снять упаковочную мишуру и внимательнее посмотреть на то, что внутри человека — этот несложный режиссерский ход отдает все действие на откуп актерам. Виртуозный дуэт Станислава Садальского и Ларисы Удовиченко разыгрывает старую как мир историю отношений мужчины и женщины.
Главные герои — преуспевающие современные люди. Он любит ее, а она его, но встречаются они только два раза в неделю. И несмотря на его уговоры, она не хочет выходить за него замуж. Нина мстит своему возлюбленному Андрею за то, что он когда-то не принял ее любви. Ее дочь, в свою очередь, тоже одержима идеей мести — она решает отбить у матери любовника и выйти за него замуж. Жестокая интрига оборачивается искренним и неожиданно взаимным чувством. Любимая женщина превращается в любимую тещу.
«Нам хорошо», — упрямо повторяют герои спектакля в особенно трудную для них минуту.
Выходя на поклон, Садальский (в роли Андрея — море обаяния, трогательности и беззащитной детской наивности) несколько раз заставляет объединенный хор актеров и зрителей повторить это заклинание. Правда, сделать это совсем несложно. Ведь зрителям уже хорошо от того, что они просто видят на сцене своих любимых актеров.
Журнал «Бюджет» №2 февраль 2003 г.
Волна мюзиклов накрыла отечественный театр почти одновременно с волной антреприз, вызвав опасения, что это наводнение может смыть обычный репертуарный театр. Но если мюзикл — явление во многом импортное, приживающееся на нашей сцене с некоторым трудом, то антреприза, несмотря на иностранное происхождение этого слова, появилась в нашем — равно как и в западном — театре с момента возникновения профессиональных трупп.
Исторический экскурс
Антреприза — предприятие, связанное с содержанием театра или театральной труппы, возглавляемое антрепренером (импресарио, продюсером). На протяжении всей истории театра многие европейские театральные труппы являлись антрепризами, возглавляемыми одновременно антрепренерами и знаменитыми актерами — Мольером, Э. Росси, Д. Гарриком, Э. Дузе. Российские антрепризы XIX — начала XX вв. — Н.Н. Синельникова, Н.Н. Соловцева, С.П. Дягилева, Ф.П. Корша — были известны всему миру. Бурный расцвет частных театров в нашей стране начался в середине XIX в. одновременно с подъемом частного предпринимательства и развития капитализма во всех сферах тогдашней России.
Примерно в это же время возникло и противопоставление репертуарного, императорского театра — Мариинского, Александринского, Большого, Малого — частному, антрепризному. Репертуарный театр — это театр-дом, театр-семья, создающий свою школу, свои традиции. Актер в таком театре — лицо зависимое и малооплачиваемое. Антреприза же во все времена давала актеру возможность не только заработать, но и воплотить несбывшиеся мечты о ролях, а также расширить круг своих поклонников.
С самого начала антреприза была ориентирована на гастроли по провинции. К примеру, тогдашняя «примадонна» петербургского Александринского театра Марья Гавриловна Савина в отсутствии кино и телевидения была обязана своей «звездной» славе именно многочисленным выступлениям в провинции.
В 20-е годы XX столетия в стране строящегося социализма покончили с частным театральным делом, так же как с любым другим частным предпринимательством. Принято считать, что его возрождение связано с возрождением рыночной экономики. Но и в самые суровые годы находились предприимчивые администраторы, устраивавшие «под крышей» областных филармоний гастроли и концерты столичных актеров в обход существующей официальной финансовой системы. Такие выступления давали многим солидную прибавку к мизерным театральным окладам.
В 80-е годы, сбросив идеологические оковы, театры — помимо художественных поисков — приступили к поискам финансовой независимости. На антрепризу, как и на продюсирование возлагались очень большие надежды, которые теперь, по прошествии более двух десятков лет, вполне можно назвать несбывшимися.
Антреприза без иллюзий
Эйфория от внезапно наступившей театральной свободы прошла чрезвычайно быстро. Увлеченные творческими идеями талантливые режиссеры и актеры, как правило, не обладают при этом талантами продюсера, а тем более финансиста. Бизнесмены же готовы давать деньги лишь под известные театральные имена и не склонны рисковать, выбрасывая деньги на «сомнительные» эксперименты. В прессе неоднократно рассказывалось о том, как известный театральный продюсер Давид Смелянский, осуществляя свой наиболее интересный проект — постановку «Бориса Годунова» в Святогорском монастыре, имел при этом грандиозный успех, высокий рейтинг и... огромные финансовые убытки.
Различные благотворительные фонды не выделяют деньги на спектакли, так как антреприза и продюсирование считаются коммерческим предприятием. Фонд Сороса, например, помогает театрам, давая деньги только на культурологические проекты, но заявки на продюсирование спектаклей не рассматривает.
Законодательной базы для продюсерской и антрепренерской деятельности в нашей стране не было и нет. Компании по-прежнему не могут, как это принято во многих странах, списывать средства, затраченные на помощь театру, с налогов. До сих пор не принят и закон о меценатстве.
«Антреприза — беда театра»
Если антреприза — это частное коммерческое предприятие, то оно должно производить товар, который нужно выгодно продать. Товаром здесь являются спектакль, актер, который представляет собой своего рода бренд, определяющий привлекательность товара. Освобождаясь от зависимости режиссера репертуарного театра, актер попадает в финансовую зависимость от антрепренера. Антреприза редко дает возможность экспериментировать со своим имиджем, эксплуатируя его легкоузнаваемые штампы. Замечательные, талантливые актрисы Татьяна Васильева и Любовь Полищук кочуют из антрепризы в другую, играя везде одну и ту же роль — самоуверенной, эксцентрически-нагловатой клоунессы-вамп. Режиссер зачастую ограничивается разводкой мизансцен и подбором декораций, от которых требуется прежде всего универсальность и малогабаритность. Один театральный критик так описывает стиль популярного антрепризного спектакля: «Три ширмы, две мелодии, пять тряпок, минимум реквизита. Если что — можно все быстренько свернуть и раствориться в толпе».
Кто и про какой спектакль это пишет — неважно. Театроведы давно предлагают выпустить единую универсальную рецензию на антрепризные спектакли, чтобы потом только вставлять нужные фамилии. Известный московский режиссер Иосиф Райхельгауз называет антрепризу «бедой современного театра». Главный режиссер Театра «Школа современной пьесы» знает, о чем говорит, не понаслышке — на сцене его театра можно увидеть актеров и актрис, постоянно работающих в антрепризах. В том числе тех же Татьяну Васильеву и Любовь Полищук, интересно работающих здесь по «суровым» законам репертуарного театра.
Время от времени антрепренеры запускают в прокат шумные проекты, объявляя о смелых театральных экспериментах, что на поверку оказывается очередной рекламной приманкой. Так антреприза «Независимый театральный проект», выпуская спектакль «Миллионерша» по пьесе Б. Шоу, обозначила его жанр как стеб-шоу, заявляя о новом спектакле как о «мистическом эксперименте», в основе которого лежит восточная суфийская философия. Внимание публики к предстоящей премьере подогревалось с помощью рекламных щитов в метро и растяжек на Тверской, а также объявлением о том, что актеров в спектакле пришлось застраховать от несчастного случая. Надо отдать должное актерам: танцуют они неплохо, но вот с восточными единоборствами, которыми по ходу дела занимаются некоторые персонажи, дело обстоит хуже. Но риска для жизни все же не больше, чем у посетителя рядовой дискотеки.
Действие происходит то в каком-то бункере с узкими иллюминаторами и висящими железными крюками, то на веселеньком желтеньком фоне деревенской гостиницы. Впрочем, действием, в привычном смысле этого слова, назвать происходящее на сцене трудно. Главный режиссерский прием — «монтаж аттракционов» — в данном случае примитивных гэгов. Если героиня моет пол — значит, она должна поскользнуться и упасть. Если на сцене стоит старинный телефон — значит он должен зазвонить знакомым «голосом» мобильника... И так далее. Три часа сорок минут сценического времени зритель пытается, отмахнувшись от режиссерской фантазии, поймать нить сюжета. Героиня-миллионерша Эпифания, расправившись с помощью столь любимых ею восточных единоборств и с мужем-подлецом, и с подлецом-любовником, находит добропорядочного египтянина, не менее лихого единоборца и богатого человека. Эпифания готова выйти за него замуж даже ценой неимоверных жертв: полгода она должна прожить на собственные заработки. Как только в спектакле появляется этот словесно-сюжетный морализм (вероятно, и являющийся искомой восточной мудростью), текст Шоу начинает тормозить и без того затянутое скучнейшее действо. Хотя, быть может, в этом и заключается его главный стеб.
Всем хорошо
Театральная антреприза — явление неоднозначное, в море подделок очень часто встречается и весьма качественная продукция. Одна из популярных московских антреприз — «Театральное агентство «Лекур» — без шумной рекламы и громких «программных» заявлений играет несколько совершенно разных, интересных, профессионально сделанных спектаклей. Один их них — «Мышеловка», детектив Агаты Кристи — последняя режиссерская работа Виталия Соломина (знаменитого отечественного доктора Ватсона).
В основе спектакля — первоклассный детектив с набором интересных ролей, а в почерке режиссера — старая добротная школа Малого театра. Тяжелый коричневый бархат занавесей, драпировок и мягкой мебели превращает гостиную небольшого пансиона в ловушку, в которую невольно попадают все окружающие. Одновременно и в одном месте — в занесенном снегом и отрезанном от внешнего мира доме — собираются незнакомые до этого люди. Где-то рядом совершено убийство, и точно известно, что следующая жертва, а также преступник, находятся среди них. Обо всем этом и других интригующих деталях происшествия сообщает молодой сержант полиции (Илья Носков — восходящая «звезда» телеэкрана, известный всем акунинский Эраст Фандорин), ставший таким же заложником непогоды. О том, кто станет очередной жертвой, зрители узнают в конце первого акта, но вряд ли после этого в антракте кто-то покинет театр, потому что «вычислить» убийцу даже самому проницательному человеку будет очень сложно. В спектакле собрана галерея выразительных актерских работ. Наряду со «звездами» театра и кино (Ольга Машная, Лариса Гузеева, Владимир Долинский, Алексей Булдаков) в нем заняты и молодые талантливые актеры. Но даже на этом фоне выделяется самый экстравагантный персонаж спектакля — миссис Бойл в исполнении яркого острохарактерного актера Владимира Долинского, который вносит в детективное действие необходимую долю юмора и иронии.
Другой спектакль «Театрального агентства «Лекур» — «Кто последний за любовью?» — типичный представитель современного антрепризного театра. Спектакль долго обкатывался на гастролях, прежде чем был представлен московскому зрителю. Недостатки драматургии и режиссуры с лихвой окупаются самоотверженной искренностью и заразительной увлеченностью актеров. И хотя ироничное название спектакля настраивает на игриво-несерьезный лад, перед нами история любви — в меру сентиментальная, в меру драматическая комедия с умеренно счастливым финалом.
Упаковочные коробки с пестрыми ленточками и бантиками, подобно детским кубикам, выгораживают условную комнату с весьма банальным сценическим набором: столик-стулья, кушетка-пуфик. Снять упаковочную мишуру и внимательнее посмотреть на то, что внутри человека — этот несложный режиссерский ход отдает все действие на откуп актерам. Виртуозный дуэт Станислава Садальского и Ларисы Удовиченко разыгрывает старую как мир историю отношений мужчины и женщины.
Главные герои — преуспевающие современные люди. Он любит ее, а она его, но встречаются они только два раза в неделю. И несмотря на его уговоры, она не хочет выходить за него замуж. Нина мстит своему возлюбленному Андрею за то, что он когда-то не принял ее любви. Ее дочь, в свою очередь, тоже одержима идеей мести — она решает отбить у матери любовника и выйти за него замуж. Жестокая интрига оборачивается искренним и неожиданно взаимным чувством. Любимая женщина превращается в любимую тещу.
«Нам хорошо», — упрямо повторяют герои спектакля в особенно трудную для них минуту.
Выходя на поклон, Садальский (в роли Андрея — море обаяния, трогательности и беззащитной детской наивности) несколько раз заставляет объединенный хор актеров и зрителей повторить это заклинание. Правда, сделать это совсем несложно. Ведь зрителям уже хорошо от того, что они просто видят на сцене своих любимых актеров.
Журнал «Бюджет» №2 февраль 2003 г.
