С 1979 года, когда в Китае начались экономические реформы, ВВП страны вырос более чем в 1000 раз. Это превратило КНР в крупнейшую экономику мира и в одного из самых влиятельных игроков. Почему трансформация экономики прошла так успешно, особенно если сравнивать с другими посткоммунистическими странами? На этот вопрос отвечает курс лекций, который читают в Гонконгском университете науки и технологий. «Бюджет» прослушал лекции китайского вуза. Оказалось, что в Гонконге ключевым фактором успеха считают последовательность и осторожность реформ в противовес взрывной «шоковой терапии», которую применяли в Восточной Европе.
Китайский лидер Дэн Сяопин, изменивший экономический курс КНР с социализма на капитализм, сравнивал реформы с переходом реки вброд по шатким камням. Эту метафору можно понимать двояко. С одной стороны, приходится постоянно наступать на камни и проверять, насколько устойчив выбранный валун. С другой — направление движения плохо предсказуемо. Вы можете сделать несколько шагов, когда поймете, что следующие камни нестабильны, и вам придется поворачивать. Маршрут может превратиться в зигзаг.
Авторы лекций четко противопоставляют этот подход «шоковой терапии» (они также называют ее «большим взрывом»), которая применялась в странах Восточной Европы. По их мнению, статистика показывает, что китайский градуализм более эффективен. Так, «шоковая терапия» в странах СНГ привела к резкому падению ВВП, что было связано с неспособностью экономики адаптироваться к новым условиям, и лишь потом последовал рост. Китай демонстрировал последовательные темпы роста ВВП с самого начала реформ в 1979 году.
Китай имел ряд преимуществ перед СССР. Хотя об этом редко говорят
Когда Китайская Народная Республика начинала экономические реформы, ее стартовые позиции по многим показателям были намного хуже, чем у СССР. Это была бедная тоталитарная страна со слабо развитой промышленностью и низкой производительностью труда. Однако авторы курса лекций обращают внимание, что на самом деле у КНР были значительные преимущества, о которых часто забывают.
Так, в СССР на момент либерализации цен был денежный навес — ситуация, когда денежные средства на руках у населения не обеспечены достаточным уровнем производства востребованных товаров и услуг. В результате он обрушился и привел к взрыву инфляции. В КНР такой ситуации не было. Кроме того, управление китайской экономикой было децентрализовано в отличие от советской модели. Региональные и местные власти имели большие полномочия. Парадоксально, но это преимущество возникло благодаря низкой индустриализации экономики, которая в другом случае была бы недостатком.
О лекторе
Курс лекций читает Алберт Парк (Albert Park), профессор, директор Института исследований новых рынков Гонконгского университета науки и технологий. Его специализация как ученого — экономическое развитие Китая и экономика труда. Исследования Парка регулярно попадают на страницы таких изданий, как The Economist или Bloomberg.
В то же время китайские реформы начались в условиях плохо развитых институтов. Например, ни граждане, ни даже многие чиновники не понимали, как работает право собственности, и не было необходимой законодательной базы. Юридическая защита контрактов отсутствовала. Система власти была сильно коррумпирована. Тем не менее центральному правительству удалось замотивировать местных и провинциальных (региональных) чиновников делать все для экономического роста. Авторы курса утверждают, что китайские власти прямо и непрямо передают на более низкие уровни послание о важности любых инициатив, направленных на экономический рост. Экономические результаты, достигнутые на локальном и провинциальном уровнях, уже на протяжении нескольких десятков лет являются главным критерием при отборе кандидатов на повышение в федеральные органы власти и руководящие структуры партии.
Начало пути. Деколлективизация
Китайские реформы начались с сельского хозяйства. К 1970-м годам модель коллективного хозяйствования в сельском Китае была практически идентична советской системе времен Сталина. Частной собственности на землю не было, крестьяне получали планы на производство сельскохозяйственной продукции и продавали ее государству по фиксированной цене. Одним из главных недостатков такой системы было отсутствие местных инициатив по повышению производительности труда, а также отсутствие у крестьян мотивации вкладывать свои силы в общий результат.
Неэффективность коллективного сельского хозяйства в Китае хорошо демонстрирует следующий пример. В декабре 1978 года, незадолго до начала экономических реформ, в деревне Сяоган (Xiagang) на востоке КНР крестьяне тайно заключили соглашение о разделении земли на индивидуальные участки. Они договорились распределять доходы пропорционально урожаю, собранному каждым из них. Участники обещали друг другу, что, если кто-то будет арестован за этот договор, остальные возьмут его детей на попечение. Объемы производства продукции в этой деревне в результате выросли в пять раз.
Деколлективизация является отличной иллюстрацией осторожного подхода. Необходимость реформы обсуждалась несколько лет. Сторонникам реформы приходилось убеждать остальных, обосновывая необходимость изменений мнениями самих крестьян, чему высшие чиновники уделили особое внимание. Реформа получила название «Программа ответственности домохозяйств». Такое название не должно было вызвать протестов со стороны консервативного крыла Коммунистической партии.
Реформа предполагала распределение индивидуальных участков между фермерами. Согласно ряду оценок, только в течение первых трех лет реформа дала 60% прироста производительности в сельском хозяйстве. Но крестьяне не получили сразу полной свободы. Их обязали продавать часть продукции государству по низкой цене, что стало своего рода формой сельхозналога. Государство продавало эти продукты в городах по еще более низким ценам. Через какое-то время эта система была отменена.
Говоря о реформе ответственности домохозяйств, важно понимать, что она не была первым шагом в последовательном плане по либерализации, принятом правительством. Эта реформа скорее напоминала эксперимент. У нее было много приверженцев как среди руководителей КНР, так и среди простых крестьян. И когда реформа оказалось успешной, сторонники изменений в китайском правительстве получили аргументы для обоснования следующих шагов в сторону рынка.
Приватизация по-китайски: gain without pain
Деколлективизация сельского хозяйства оказала положительный эффект на экономику КНР. Рост производительности труда освободил рабочую силу, которая потянулась в другие отрасли. Повышение благосостояния крестьян привело к росту потребительского рынка, а также к росту накоплений для внутренних инвестиций. За сельскохозяйственной реформой последовал неожиданный для китайского правительства бум создания новых муниципальных предприятий, принадлежащих властям деревень и небольших городов.
Коммунистическая партия решила распространить опыт деколлективизации в сельском хозяйстве на промышленные предприятия и компании, предоставляющие услуги населению. Для этого в середине 1980-х была внедрена аналогичная фермерской система повышения ответственности для госкомпаний. Руководители предприятий получили больше возможностей для самостоятельного назначения цен и принятия управленческих решений.
Китай в отличие от многих других переходных экономик сильно отложил приватизацию, сначала проведя либерализацию цен и рынков. Пока игроки адаптировались к рыночной системе и учились зарабатывать деньги на свободном рынке, на предприятиях сохранялись элементы плана и субсидирования. Те, у кого не получалось встроиться в рынок, оставались под защитой государства за счет плана и субсидий.
Исследователи назвали эту систему gain without pain («получи результат, не испытав боли») в противовес известному no pain no gain («без боли нет результата»). Первый этап приватизации начался только в 1993 году, когда свободный рынок развивался почти десять лет. Несмотря на приватизацию, госкомпании продолжают играть существенную роль в экономике КНР, особенно это касается энергетических ресурсов и естественных монополий (см. информацию «Железная горстка риса»).
Децентрализация налоговой и фискальной систем
Реформы коснулись и системы принятия экономических решений. Часто можно встретить ошибочное суждение, что недемократическая политическая система наверняка приводит к централизации власти, однако это не так. КНР имеет децентрализованную налоговую и финансовую системы с большими полномочиями провинциальных и местных властей. Так, только 5% государственных инвестиций приходится на федеральный уровень.
Тем не менее в 1979 году, хотя местные и провинциальные власти Китая были более самостоятельными, чем в СССР, налоговая и бюджетная системы в целом оставались унифицированными и в значительной степени зависели от распоряжений правительства. Децентрализация началась с внедрения в середине 1980-х годов системы распределения средств между провинциями на основе фискальных договоров, которые заключали территории и центральное правительство. Эти соглашения требовали оценки потребностей провинций и их способности собирать налоги. Перед их принятием проходили переговоры между региональными и федеральными чиновниками по поводу трансфертов. В результате большая часть налоговых доходов оказалась в руках местных и провинциальных властей.
Среди причин децентрализации было не только желание поддержать местные инициативы. У Китая отсутствовала развитая система сбора налогов, и центральное правительство полагало, что местные власти обеспечат лучшую собираемость, так как от этого напрямую зависят доходы их бюджетов. Кроме того, провинциальные чиновники в Китае очень влиятельны (к 2017 году в этом плане ничего не изменилось), и они поддерживали тех федеральных политиков, кто обещал оставить больше ресурсов под управлением регионов.
К началу 1990-х в результате децентрализации доходы центра стали падать. Децентрализация, в целом оказавшая положительный эффект, привела к росту неравенства в уровне жизни в разных регионах страны. Кроме того, многие провинции проводили протекционистскую политику. Это потребовало налоговой реформы, запущенной в 1993 году. В результате появился единый федеральный налог на добавленный доход. 70% этого налога составила федеральная часть, 30% — провинциальная и муниципальная. Для сбора налога была учреждена независимая от местных властей налоговая служба.
Результатом стал рост доходов федерального правительства. Однако, несмотря на увеличение доходов центра, его расходы не росли. Это произошло потому, что правительство продолжило отдавать большую часть собранных средств в провинции и муниципалитеты. Последние остались очень свободными в плане принятия экономических решений.
Изначально предполагалось, что такая система должна способствовать выравниванию социально-экономического развития провинций, однако четких правил межбюджетных отношений разработано не было. В результате те территории, которые собирали больше налогов, продолжили получать больше субсидий, и колоссальное неравенство не исчезло. Такая система и такое положение вещей сохраняются в Китае до сих пор.
Для Китая также характерно и то, что, хотя местные и провинциальные власти могут вводить некоторые дополнительные сборы, у них нет полноценных фискальных источников (например, налога на собственность, действующего во многих странах, в том числе в России). Поэтому муниципалитеты и провинции в КНР очень часто направляют усилия на неналоговые источники. Одним из решений на местном уровне является запуск проектов по развитию территорий с последующей активной сдачей в аренду возросшей в цене земли.
Удачный выход в мир
Успешная глобализация, безусловно, стала одним из главных драйверов экономического роста КНР. В настоящее время страна является крупнейшим экспортером в мире. Поток денег из-за рубежа как в форме экспортных доходов, так и в форме прямых инвестиций считается одним из залогов быстрого экономического роста страны последние пару десятков лет. Дэн Сяопин, видя успех Японии и Южной Кореи, еще в начале реформ считал глобализацию экономики одним из важнейших источников роста.
Одним из факторов, превративших Китай в мировую фабрику, стало снижение ставок таможенных пошлин, которое последовательно продолжается с середины 1980-х годов (этот процесс, таким образом, начался еще до приватизации). Особенно тенденция усилилась после вступления КНР в ВТО в начале 2000-х годов. Сейчас Китай обладает одним из самых низких таможенных тарифов в мире, в среднем 2–3% в стоимостном выражении товаров. Это касается и экспортных, и импортных тарифов.
Важно, что Китай вышел на международный рынок в очень удачный момент. К концу XX века модернизация логистики позволила компаниям децентрализовать производство готовых продуктов. Другими словами, разные производственные процессы стали размещать там, где это выгодно, часто — в разных частях земного шара. В результате КНР очень удачно встроилась в международные производственные цепочки, специализируясь на сборке готовых продуктов из зарубежных компонентов. Таким образом, стана использовала свое главное конкурентное преимущество — избыток дешевой рабочей силы.
Финансовая система: власть китайского сбербанка
Очевидно, что Китай не смог бы обеспечить значительных темпов роста без достаточного финансирования экономики. Показатели закредитованности экономики КНР значительно выше, чем у большинства развитых или развивающихся стран. Можно сказать, что банковский кредит является полноценным драйвером роста в Китайской Народной Республике.
Однако финансовая система Китая не претерпела реформ, похожих на деколлективизацию в сельском хозяйстве и приватизацию в секторах промышленности и услуг. Решающую роль в финансировании играют госбанки. 42% кредитов по состоянию на 2012 год было выдано банками, учрежденными федеральным правительством. Это четыре финансовых учреждения, три из которых специализируются на работе с конкретными отраслями экономики: Банк Китая (сосредоточен на международных транзакциях), Китайский сельскохозяйственный банк, Китайский строительный банк и Промышленный и торговый банк Китая.
Эти же банки контролируют 47% вкладов в стране. Также экономику активно кредитуют финансовые учреждения, которые не принимают депозитов и специализируются на определенных отраслях. Это Банк развития сельского хозяйства, Экспортно-импортный банк, Китайская банковская корпорация развития. На частный сектор приходится только 40% кредитов. Процентные ставки назначаются согласно плану по политическим соображениям, а вход на рынок для частных игроков ограничен, несмотря на обязательства, взятые КНР при вступлении в ВТО. Китайская финансовая система характеризуется большой долей неэффективных кредитов и нежеланием держателей средств (как населения, так и компаний) сберегать деньги в банках. Госбанки, несмотря на очевидные убытки, субсидируют неэффективные госпредприятия по пониженным ставкам.
Из-за недостатка реформ в финансовой системе в настоящее время Китай обладает одним из самых мощных теневых банковских рынков в мире, при этом активными игроками теневого сегмента стали сами госструктуры. Поэтому многие предсказывают реформы банковской сферы Китая в ближайшее время.
Хотя большая часть курса лекций посвящена решениям, которые принимали власти КНР, авторов нельзя назвать сторонниками сильной руки государства в экономике. По мнению китайских экономистов, рекордные темпы экономического роста страны, безусловно, были обеспечены реформами. Однако ничего не говорится о том, что государство проводило грамотную инвестиционную политику или успешно распределяло ресурсы. Напротив, речь идет о том, что государство грамотно перешло к рыночным механизмам, которые, в свою очередь, и запустили взрывной рост экономики, открытие новых компаний, увеличение производительности труда и перераспределение ресурсов в наиболее прибыльные отрасли.
Лектор Алберт Парк отмечает, что, если посмотреть на историю экономических реформ в Китае, складывается иллюзия, будто все решения были хорошо спланированы. Однако это суждение ошибочно: на самом деле никакой дорожной карты не было. Китайские власти просто шли по своему зигзагообразному, но последовательному «пути по шатким камням». Многие считают, что этот путь далеко не закончен, и речь идет не только об экономике, но и о политике и общественной жизни. Однако можно ожидать, что какие бы направления ни были выбраны для дальнейших реформ, действия китайских властей покажут пример осторожности.
К. В. ОВЧАРУК
