Начфины всегда стоят на страже бюджета

— Валерий Вениаминович, начну с традиционного для нашей рубрики вопроса: почему вы выбрали именно финансовую сферу?

— Буду предельно честен: я не мечтал быть финансистом. Изначально хотел поступать в педагогический институт на исторический факультет, но в силу разных причин моим планам не суждено было сбыться. И тогда решил поступать в Хабаровский институт народного хозяйства на финансово-экономический факультет. Тогда еще на нашем факультете было разделение по группам: две группы — специалисты для финансовых органов территорий, две группы — специалисты для Госбанка, две — финансисты для Стройбанка и группа бухгалтеров для Стройбанка.

Не скажу, что испытал особую радость, когда увидел себя в списках зачисленных на финансово-экономический факультет. Однако решил, что раз поступил, то буду учиться. Осознание того, что экономика и финансы — это очень интересные сферы в плане дальнейшего развития, пришло значительно позже.

После окончания института меня распределили в систему Министерства внутренних дел. В то время пожарная служба, следственные изоляторы, колонии, вневедомственная охрана входили в систему МВД. Так вот в этом огромном сложном ведомстве я работал ревизором. Мы осуществляли внутренний аудит и контроль.

— То есть вы буквально со студенческой скамьи попали в ревизоры?! Трудно было начинать работать в сфере контроля, когда за плечами только голая теория?

— Трудно. В этой связи вспоминается одна история. На курсах повышения квалификации в Нижнем Новгороде нам преподавал полковник, который сам когда-то работал ревизором. Он рассказывал, что в ревизоры попал буквально со студенческой скамьи. Конечно же, практического опыта было мало, и каждый раз, выходя на проверку, он очень волновался: справится ли. Но вот удивительное дело: бухгалтеры организаций — объектов контроля его всегда очень хвалили. Он долго не мог понять за что. Впоследствии полковник сам стал работать бухгалтером и наконец-то понял, почему проверяемые были так благосклонны к нему. Хвалили они неопытного мальчишку как раз за то, что он ничего не понимал, не видел их ошибки и допущенные нарушения.

Что касается меня, то я, как тот преподаватель, вошел в профессию молодым и неопытным. Мне помогло, что в те годы у нас было неплохо выстроено наставничество. На первой проверке меня под опеку взяли старшие товарищи — коллеги: они показывали, рассказывали, подсказывали. Но, конечно, сколько ни рассказывай и ни показывай, пока самостоятельно не поработаешь, не постигнешь все нюансы профессии, настоящим ревизором ты не станешь. Ревизор — это особенная профессия. В ней, приобретая опыт, становишься не только профессионалом, но и человеком, который начинает разбираться в полутонах. То есть ты видишь и понимаешь, что в жизни не все так однозначно, не все белое или черное, бывают и другие цвета. Все это пришло с опытом работы.

— Накопленный ревизорский опыт помог вам впоследствии в работе финансиста?

— Ревизором я проработал чуть меньше трех лет. В среднем каждый из нас проводил от 10 до 12 ревизий в год. Таким образом, в командировках мы находились 180–200 дней в году. За это время я действительно накопил неплохой багаж знаний и опыта.

Когда я перешел в Финансовое управление Хабаровского края (сейчас это Министерство финансов Хабаровского края) на должность ведущего специалиста бюджетного отдела, мой опыт очень помог. Да, какие-то специфические моменты, связанные с формированием бюджета, я, конечно же, не понимал, на помощь мне опять же приходили коллеги. Кстати, многие из них были моими однокурсниками, которые и предложили перейти работать в управление. Однако я знал, как организована работа на предприятиях, в учреждениях, и мог рассказать коллегам обо всех нюансах. Мы постоянно обсуждали, спорили и в таком общении обогащали друг друга новыми знаниями. К слову, со многими ребятами мы до сих пор дружим и общаемся.

— В начале смутных 1990-х вы поменяли теплое место в крайфинуправлении на беспокойную работу руководителя Финансового управления Железнодорожного района Хабаровска. Почему?

— 1990-е годы для всей страны запомнились как тяжелое лихолетье, когда нужно было заново выстраивать все государственное управление, налоговую, финансовую и бюджетную системы. В то время полным ходом шло формирование новых государственных структур: налоговой службы, казначейства. Очень многие сотрудники финорганов переходили работать в создаваемые ведомства. Кто-то уходил, чтобы участвовать в создании новых структур, кто-то с перспективой занять новую должность, но так или иначе отток грамотных специалистов был колоссальный. Финорганы, особенно районные, были обескровлены. Александр Станиславович Кацуба, на тот момент он возглавлял крайфинуправление, а сегодня занимает пост первого заместителя председателя Правительства Хабаровского края — министра финансов, понимая, что работа в районах не должна останавливаться, «жертвовал» своими кадрами. Так я оказался в районном финуправлении.

Конечно же, работа на «земле» отличалась от кабинетной большей ответственностью, высокой эмоциональной и моральной нагрузкой. В 1990-е это проявлялось особенно ярко: денег в бюджете нет, доходов нет, а надо было содержать школы, больницы, детские сады, платить зарплату учителям, врачам. В то время муниципалитеты финансировали здравоохранение, образование, культуру, ЖКХ и многие другие направления. Да, невесело было в тот период.

— Валерий Вениаминович, но на «земле» вы предпочли работать и в Московской области?

— Да, именно так. В 1998 году я с семьей переехал в Москву. Людмила Александровна Дьяконова, председатель Комитета по финансам и налоговой политике Администрации Московской области, пригласила меня на работу. Когда мы с ней встречались, она поинтересовалась, чем бы я хотел заниматься. Я попросил ее по возможности предоставить мне работу именно на «земле». Несмотря на все сложности, высокую ответственность, мне нравилось работать в районном управлении. Именно здесь ты напрямую общаешься с людьми и видишь результаты своего труда.

Через три месяца работы в центральном аппарате области Людмила Александровна пригласила меня и сказала: «Надо ехать в Мытищинский район, положение там сложное, люди по 4–5 месяцев не получают зарплату». Также она подчеркнула, что территория очень перспективная, но по разным причинам там возникли финансовые проблемы, и попросила меня постараться исправить эту ситуацию.

Вообще в тот период областной бюджет был в очень тяжелой ситуации, а вот муниципалитеты в основном жили достаточно стабильно, что нельзя было сказать о Мытищинском районе. Я пришел туда работать 24 сентября 1998 года. В наследство мне достались невыплаченные за четыре месяца зарплаты бюджетникам, отпускные, детские компенсации, просроченные коммунальные платежи и другие проблемы. Долг перед Московской областью составлял около 120 миллионов рублей при бюджете Мытищинского района в 370 миллионов. Еще порядка 70 миллионов рублей — долги кредитным учреждениям. При этом оплата по части кредитов была просрочена.

Отлично помню, как через пару недель после моего прихода судебные приставы начали арестовывать средства на счетах бюджета района. Я понял, что теперь уже у меня большие проблемы, которые требуют срочных мер. Параллельно приходилось решать и кадровый вопрос. Особенность была в том, что я приехал издалека и не мог пригласить коллег, на которых можно было бы положиться, поэтому приходилось искать на месте, знакомиться, общаться, приглядываться.

Вообще мой рабочий день строился так: в первой половине встречался с людьми. Ко мне приходили руководители из социальной защиты, здравоохранения, культуры, образования... Люди были разные, а просьба одна: дайте денег. Я понимал, что сверх тех сумм, которые были у нас в наличии, не могу обещать, но также осознавал, что эти деньги не решат их проблемы в полном объеме. Было очень тяжело с моральной точки зрения. В то же время это мотивировало к быстрым действиям, которые бы исправили ситуацию. Так что вторая половина дня была посвящена именно той работе, ради которой меня сюда и назначили.

Первое, что необходимо было сделать, это реструктурировать долги, но для этого надо было навести порядок в учете. Помню, как на вопрос о том, каково тело долга, сколько осталось выплатить, сотрудники разводили руками и говорили: «А мы не знаем». Сейчас, конечно, смешно вспоминать, но тогда все было ужасно. Серьезно взявшись за решение этих вопросов, мы к октябрю 1999 года ликвидировали задолженность по заработной плате, достаточно оперативно урегулировали и реструктурировали коммерческие кредиты и уже в 2000 году частично их погасили.

Мне очень повезло, что в то время территорией руководили системные люди. Они собирали вокруг себя команды профессионалов, которые были готовы решать задачи и достигать целей. Первый год буквально в пожарном режиме мы работали с Анатолием Константиновичем Астраховым — это был первый всенародно избранный глава Мытищинского района. Затем работали с Александром Ефимовичем Мурашовым и с Виктором Сергеевичем Азаровым, который и сейчас возглавляет городской округ Мытищи. У всех этих руководителей была одна цель — сделать территорию лучше, благоустроить улицы, построить качественные дороги — для этого они делали все возможное. Конечно, бывало всякое, ведь жизнь состоит из побед и ошибок, но в целом все они искренне желали, чтобы район развивался. Соответственно, старались находить ресурсы, новые источники доходов, работали с налогоплательщиками. И так команды мною глубокоуважаемых людей, постепенно преодолевая трудности, начали строить дороги, школы, детские сады, развивать инфраструктуру.

— Получается, что за 20 лет в местном самоуправлении ситуация практически не поменялась. Ведь и сегодня муниципальные начфины решают те же самые вопросы: ищут дополнительные источники доходов, чтобы закрыть дефицит, погасить кредиты.

— Мне сложно говорить обо всех тонкостях, с которыми сегодня сталкиваются муниципальные финансисты, ведь с 2013 года я не работаю в этой сфере. Но то, что слышу от друзей, позволяет мне в целом с вами согласиться. Добавлю лишь, что не 20, а 30 лет муниципалитеты решают эти задачи. В 1987 году я писал дипломную работу «Укрепление доходной базы местных бюджетов на примере города Находка». В этом городе я проходил преддипломную практику. Так вот в то время финансовый орган города решал ровно те же вопросы.

Скажу больше — мне довелось общаться с муниципальными финансистами из Швейцарии, Болгарии, США, Украины, Белоруссии, и всем им приходится искать источники пополнения муниципальной казны. Как говорится: денег много не бывает. И в высокоразвитых странах, и в развивающихся муниципалитеты ищут деньги на свои проекты. И еще одна схожая черта: в любой стране финансисты друг на друга похожи тем, что стоят на страже сбалансированного бюджета.

— Один американский политический деятель говорил, что составлять сбалансированный бюджет — все равно что защищать свою добродетель: нужно научиться говорить нет. Вы легко говорили нет?

— Лет 20 назад один умный человек мне сказал: «Валера, для финансиста главное — грамотно спланировать бюджет, а потом самое главное — не дать, чтобы тебя сбили с этого плана». И жизнь действительно доказывает: мало грамотно спланировать бюджет, нужно претворить его в жизнь.

Насчет легко ли говорить нет. Ситуации были разные. Однажды, это было в 1990-е, приходят ко мне люди и говорят: «У нас закончился инсулин, здравотдел не обеспечивает, поскольку нет денег, послали к вам. Что нам делать — ложиться и умирать»? Как можно в этом случае сказать нет? Ведь на кон поставлена жизнь людей. Или как остаться безучастным, когда были задержки с выплатой заработной платы на несколько месяцев? Были и другие случаи, когда приходили представители каких-то структур, предлагали разные прожекты. Вот здесь нет я говорил спокойно и твердо.

— Если сравнивать финансиста начала 1990-х и 2019 года, насколько они отличаются?

— Мне кажется, финансисты 1990-х и сегодняшние, я не хочу никого обидеть, отличаются тем, что у первых было право на принятие решений. Это немаловажная составляющая часть деятельности финансиста. Тогда все очень быстро менялось, обстановка была напряженной, поэтому решения необходимо было принимать срочно, и мы их принимали. Конечно, мы где-то рисковали, где-то ошибались, но все равно брали на себя ответственность и находили пути решения вопросов. Сейчас, насколько я вижу, все очень зарегламентированно. Может, это и правильно? Но в то же время люди перестают самостоятельно принимать решения даже тогда, когда очень нужно. А жаль.

Подготовила О. В. ИЗУТОВА