Развитие бюджетной системы КНР связано с экономическими реформами, проводимыми с конца 70-х. Интерес российских исследователей к этим процессам очевиден. Россия и Китай похожи – страны изначально крестьянские, пережившие социалистические революции, форсированными темпами произведшие модернизацию экономик и т. д. Но русский медведь и китайский дракон чувствуют себя в XXI веке не одинаково хорошо.
Иван ЧАГАТАЕВ
Диверсификация собственности
Если проследить за тем, как менялись отношения собственности в экономике КНР, станет понятной и китайская логика межбюджетных отношений. С 1979 года в Китае проводится децентрализация управления хозяйством. По своей идеологии это сравнимо с активно обсуждаемым сегодня в России 131-м законом и выглядит как «делегирование прав вниз», но с широкими возможностями использования прибыли. Субъекты получили также право учреждать предприятия и регулировать их деятельность без вмешательства центра.
Экономические реформы Китая проводились постепенно с конца 70-х. «Двухколейная система» долгое время позволяла совмещать старые и новые формы хозяйствования.
«Происходила именно конвергенция – в санаторном режиме, а не шоковая терапия в антисанитарных условиях, – считает Игорь Шевель, руководитель Центра экономических и социальных исследований Китая Института Дальнего Востока РАН. – Важным толчком для реформ стала инициатива с мест. По сути, местные органы власти, получив относительную самостоятельность, заложили основу негосударственного сектора экономики КНР».
Административная реструктуризация проводилась в неразрывной связи с разгосударствлением экономики (не путать с приватизацией).
В китайских реалиях это выглядит следующим образом. Предприятия общегосударственного значения остаются в госсобственности (100% – железнодорожный и авиационный транспорт, почтово-телеграфная служба, 90% – финансовая сфера). Естественные и исторически сложившиеся монополии преобразованы в корпорации с контрольным пакетом акций у государства (энергетика, нефтехимия, металлургия, важнейшие отрасли машиностроения). Предприятия легкой промышленности, производства бытовой техники, торговли и тому подобные были акционированы с участием государства или без него, а мелкие госпредприятия преобразованы в паевые товарищества, то есть были кооперированы.
Распродажа активов госпредприятий проводилась под контролем госкомиссий. Кто покупатели? Менеджеры и работники самих предприятий, стратегические инвесторы, иностранцы. Негативной стороной процесса стало укрепление связей между местными банковскими структурами и исполнительными органами, их коррупция.
В ходе диверсификации госсобственности на госпредприятиях перестали работать 10 млн. человек. Тем не менее, количество продолжающих работать на государство остается почти в два раза большим. Параллельно снятию проблемы абсолютистского госкапитализма в Китае также решалась задача «плохих долгов» – актуальная и для России трудность переходного периода, когда реструктуризация задолженности госпредприятий производится главным образом за счет ее списания.
Теоретики Поднебесной считают, что новые акционерные предприятия – полноправные рыночные субъекты, но в силу смешанного характера собственности они призваны соблюдать не только корпоративные интересы, но, прежде всего – общегосударственные. Государственническая линия прослеживается и в характере внутренних инвестиций на фоне роста инвестиций из-за рубежа.
Китайская экономическая теория не расценивает диверсификацию госсобственности как противостояние государственного и частного капитала. Госсобственность здесь соседствует с так называемой народной собственностью – «минью-миньин» («народ владеет и народ управляет»). «Минью-миньин» – это все альтернативные формы: коллективная, индивидуальная, смешанная и частная.
Бюджетная реформа
Либерализация экономики по-китайски проявилась в переходе от подрядных отчислений к налоговым формам выполнения бюджетных обязательств. Сначала это вводилось в порядке эксперимента. Создаваемая в 80-х налоговая система основывалась на разветвленном способе налогообложения государственных, коллективных и частных предприятий, а также на льготной системе налогообложения для предприятий с долей иностранного капитала. Нужно отметить и такой факт, что система до реформы не принимала в расчет личные доходы и имущество граждан ввиду их мизерности.
Пореформенная бюджетная система КНР сегодня опирается на местные, центральные и совместные налоги. До середины 90-х большая часть собранных с мест платежей направлялась в центр, который уже распределял трансфертные отчисления. Бюджетная реформа апеллировала к инициативе местных властей – помогать развитию производства на местах.
Совместными налогами являются: налог на добавленную стоимость, налог на потребление (уплачивается импортерами и производителями алкоголя, табака, автомобилей и так далее – акциз), налог на деловую активность (со сферы услуг: транспорт, строительство, телекоммуникации, страхование и т. д.).
Налоговая система, введенная в 1994 году, вкупе с пореформенным законодательством дала рост частному сектору, выпустив из тени большую часть волостно-поселковых предприятий, считавшихся ранее коллективными, но на деле являвшихся семейно-клановыми. Установила единую для большинства предприятий ставку НДС, без преференций для привлечения иностранного капитала. Но с другой стороны, эта система предполагает льготы по подоходному налогу для предприятий, расположенных в национальных автономных районах, что подчеркивает ее либеральный характер.
Любопытно рассмотреть группу налогов на ресурсы. В начале 1994 года монополия на разведку и разработку полезных ископаемых была упразднена, теперь на конкурсной основе государственные ведомства или частные фирмы за установленную плату разыгрывают право освоения месторождений.
Новый закон о налоге на недра содержит более широкий перечень минеральных ресурсов, ставки налога значительно повышены, и закон распространяется также на обогатительные предприятия, в то время как не распространяется вообще на предприятия, ведущие добычу из восстановленных скважин.
Главный же вклад в казну вносит НДС, разделенный между местными и центром в отношении 75:25. Местные власти, имея собственную налоговую базу, несут ответственность за инвестиции в основные фонды, за социальную сферу, инфраструктуру, а также содержат полицию. Социальная сфера – это немалые деньги, ведь в КНР отсутствует государственное пенсионное обеспечение, нет программы медицинского страхования и т. д.
Местным властям (как впрочем, и центру) определенный доход приносят внебюджетные поступления, отчисляемые, главным образом, с прибыли государственных предприятий. К внебюджетным фондам относятся такие, как фонд строительства объектов энергетики и транспорта и фонд жилищного строительства.
Специалисты также говорят о «неофициальных» внебюджетных доходах провинций и уездов, сопоставимых с суммарным объемом официальных бюджетных и внебюджетных доходов местных властей. Но это проблема непрозрачности экономики КНР.
Добавим, что состояние бюджетной системы КНР, как и экономические реформы, во многом обусловлены интеграцией страны в мировой рынок – членством в таких организациях, как ВТО (пока на льготных условиях), Международный валютный фонд, Всемирный банк. Но в то же время очевидно, что любые отношения в КНР сворачиваются в иероглиф, будучи характерными именно для Поднебесной.
Иван ЧАГАТАЕВ
Диверсификация собственности
Если проследить за тем, как менялись отношения собственности в экономике КНР, станет понятной и китайская логика межбюджетных отношений. С 1979 года в Китае проводится децентрализация управления хозяйством. По своей идеологии это сравнимо с активно обсуждаемым сегодня в России 131-м законом и выглядит как «делегирование прав вниз», но с широкими возможностями использования прибыли. Субъекты получили также право учреждать предприятия и регулировать их деятельность без вмешательства центра.
Экономические реформы Китая проводились постепенно с конца 70-х. «Двухколейная система» долгое время позволяла совмещать старые и новые формы хозяйствования.
«Происходила именно конвергенция – в санаторном режиме, а не шоковая терапия в антисанитарных условиях, – считает Игорь Шевель, руководитель Центра экономических и социальных исследований Китая Института Дальнего Востока РАН. – Важным толчком для реформ стала инициатива с мест. По сути, местные органы власти, получив относительную самостоятельность, заложили основу негосударственного сектора экономики КНР».
Административная реструктуризация проводилась в неразрывной связи с разгосударствлением экономики (не путать с приватизацией).
В китайских реалиях это выглядит следующим образом. Предприятия общегосударственного значения остаются в госсобственности (100% – железнодорожный и авиационный транспорт, почтово-телеграфная служба, 90% – финансовая сфера). Естественные и исторически сложившиеся монополии преобразованы в корпорации с контрольным пакетом акций у государства (энергетика, нефтехимия, металлургия, важнейшие отрасли машиностроения). Предприятия легкой промышленности, производства бытовой техники, торговли и тому подобные были акционированы с участием государства или без него, а мелкие госпредприятия преобразованы в паевые товарищества, то есть были кооперированы.
Распродажа активов госпредприятий проводилась под контролем госкомиссий. Кто покупатели? Менеджеры и работники самих предприятий, стратегические инвесторы, иностранцы. Негативной стороной процесса стало укрепление связей между местными банковскими структурами и исполнительными органами, их коррупция.
В ходе диверсификации госсобственности на госпредприятиях перестали работать 10 млн. человек. Тем не менее, количество продолжающих работать на государство остается почти в два раза большим. Параллельно снятию проблемы абсолютистского госкапитализма в Китае также решалась задача «плохих долгов» – актуальная и для России трудность переходного периода, когда реструктуризация задолженности госпредприятий производится главным образом за счет ее списания.
Теоретики Поднебесной считают, что новые акционерные предприятия – полноправные рыночные субъекты, но в силу смешанного характера собственности они призваны соблюдать не только корпоративные интересы, но, прежде всего – общегосударственные. Государственническая линия прослеживается и в характере внутренних инвестиций на фоне роста инвестиций из-за рубежа.
Китайская экономическая теория не расценивает диверсификацию госсобственности как противостояние государственного и частного капитала. Госсобственность здесь соседствует с так называемой народной собственностью – «минью-миньин» («народ владеет и народ управляет»). «Минью-миньин» – это все альтернативные формы: коллективная, индивидуальная, смешанная и частная.
Бюджетная реформа
Либерализация экономики по-китайски проявилась в переходе от подрядных отчислений к налоговым формам выполнения бюджетных обязательств. Сначала это вводилось в порядке эксперимента. Создаваемая в 80-х налоговая система основывалась на разветвленном способе налогообложения государственных, коллективных и частных предприятий, а также на льготной системе налогообложения для предприятий с долей иностранного капитала. Нужно отметить и такой факт, что система до реформы не принимала в расчет личные доходы и имущество граждан ввиду их мизерности.
Пореформенная бюджетная система КНР сегодня опирается на местные, центральные и совместные налоги. До середины 90-х большая часть собранных с мест платежей направлялась в центр, который уже распределял трансфертные отчисления. Бюджетная реформа апеллировала к инициативе местных властей – помогать развитию производства на местах.
Совместными налогами являются: налог на добавленную стоимость, налог на потребление (уплачивается импортерами и производителями алкоголя, табака, автомобилей и так далее – акциз), налог на деловую активность (со сферы услуг: транспорт, строительство, телекоммуникации, страхование и т. д.).
Налоговая система, введенная в 1994 году, вкупе с пореформенным законодательством дала рост частному сектору, выпустив из тени большую часть волостно-поселковых предприятий, считавшихся ранее коллективными, но на деле являвшихся семейно-клановыми. Установила единую для большинства предприятий ставку НДС, без преференций для привлечения иностранного капитала. Но с другой стороны, эта система предполагает льготы по подоходному налогу для предприятий, расположенных в национальных автономных районах, что подчеркивает ее либеральный характер.
Любопытно рассмотреть группу налогов на ресурсы. В начале 1994 года монополия на разведку и разработку полезных ископаемых была упразднена, теперь на конкурсной основе государственные ведомства или частные фирмы за установленную плату разыгрывают право освоения месторождений.
Новый закон о налоге на недра содержит более широкий перечень минеральных ресурсов, ставки налога значительно повышены, и закон распространяется также на обогатительные предприятия, в то время как не распространяется вообще на предприятия, ведущие добычу из восстановленных скважин.
Главный же вклад в казну вносит НДС, разделенный между местными и центром в отношении 75:25. Местные власти, имея собственную налоговую базу, несут ответственность за инвестиции в основные фонды, за социальную сферу, инфраструктуру, а также содержат полицию. Социальная сфера – это немалые деньги, ведь в КНР отсутствует государственное пенсионное обеспечение, нет программы медицинского страхования и т. д.
Местным властям (как впрочем, и центру) определенный доход приносят внебюджетные поступления, отчисляемые, главным образом, с прибыли государственных предприятий. К внебюджетным фондам относятся такие, как фонд строительства объектов энергетики и транспорта и фонд жилищного строительства.
Специалисты также говорят о «неофициальных» внебюджетных доходах провинций и уездов, сопоставимых с суммарным объемом официальных бюджетных и внебюджетных доходов местных властей. Но это проблема непрозрачности экономики КНР.
Добавим, что состояние бюджетной системы КНР, как и экономические реформы, во многом обусловлены интеграцией страны в мировой рынок – членством в таких организациях, как ВТО (пока на льготных условиях), Международный валютный фонд, Всемирный банк. Но в то же время очевидно, что любые отношения в КНР сворачиваются в иероглиф, будучи характерными именно для Поднебесной.
