— Андрей Андреевич, развитию отношений с какими международными финансовыми организациями Минфин России в настоящее время отдает приоритет?
— Мы осуществляем взаимодействие не только с международными финансовыми, но и экономическими организациями. Более того, в рамках своей компетенции мы обеспечиваем участие России в любых международных организациях по всем сферам деятельности. Вообще же международных финансовых институтов достаточно много и у каждого из них своя ниша, поэтому о четкой системе приоритетов говорить сложно.
Например, очевидно, что на данный момент альтернативы МВФ не существует. Звучат предложения о создании некой новой структуры, однако насколько она будет эффективна в решении проблем мировой финансовой системы, еще большой вопрос. Есть группа Всемирного банка, у которой несколько иная специфика работы и которая на протяжении многих лет демонстрирует достаточно высокую эффективность. Ведутся разговоры о необходимости реформировать и ее, но в первую очередь не в части стратегии этого института, а в части механизма принятия решений, совершенствования управленческой структуры, соотношения параметров квот и голосов стран-участниц в рамках Банка.
Наряду с этими двумя ведущими организациями следует выделить ряд неформальных форумов, в первую очередь «Группу двадцати» и «Группу восьми». В течение последних полутора лет, прежде всего в результате мирового финансово-экономического кризиса, мы стали свидетелями постепенного перераспределения функций и полномочий между этими двумя форматами. У большинства участвующих в них стран существует четкое понимание того, что в дальнейшем основные проблемы мировой экономики и финансов должны обсуждаться в формате «двадцатки», а «восьмерка», по крайней мере в ближайшем будущем, сконцентрируется на обсуждении проблем развития, гуманитарных и политических вопросов, региональных задач. Ее роль постепенно будет сокращаться. Характерным признаком начавшейся трансформации стало то, что последняя встреча глав финансовых ведомств в феврале текущего года прошла именно в формате «семерки»: не участвовали ни Россия, ни какие-либо другие приглашенные страны. Более того, сама эта встреча прошла по несколько видоизмененному формату. Ожидается, что встречи в формате финансовой «семерки» в дальнейшем приобретут статус неформальных консультаций.
— Таким образом, именно «Большой двадцатке» будет отводиться роль центра принятия ключевых решений в области мировых финансов?
— Все же пока преждевременно говорить о том, что «двадцатка» доказала свою эффективность и что ее уже можно рассматривать как успешный проект, который на долгие годы получит карт-бланш на работу в соответствующей сфере.
С одной стороны, прошлогодние встречи министров финансов стран «двадцатки» и саммиты их лидеров в Лондоне и Питтсбурге продемонстрировали жизнеспособность этой организации и готовность стран из разных регионов, находящихся на разных стадиях развития, взаимодействовать и вырабатывать совместные решения в интересах мировой экономики. Вместе с тем реальную эффективность «двадцатки» и подлинный вес достигнутых договоренностей можно будет оценить только по итогам работы в этом и следующем году. Был выработан целый ряд решений, инициатив, согласованы определенные подходы, и в ближайшие месяцы «двадцатке» придется продемонстрировать свою дееспособность как формата, в котором не только достигаются некие договоренности, но и может обеспечиваться их эффективная реализация. Поэтому неслучайно корейская сторона, председательствующая в «двадцатке» в этом году, и наши канадские коллеги, которые будут хозяевами июньского саммита, ставят во главу угла именно реализацию решений саммитов в Лондоне и Питтсбурге.
Среди других значимых международных форматов в последнее время выделяется Совет по финансовой стабильности, который претерпел определенные изменения весной прошлого года и членами которого теперь стали Россия и остальные страны — участницы «двадцатки». От эффективности работы этого Совета, его оперативности и согласованности действий всех стран во многом будет зависеть стабильность финансового сектора, и в значительной степени именно в рамках этого института будут определяться направления дальнейшего развития международной финансовой системы. Сейчас по этому поводу ведутся активные дискуссии: существуют принципиальные расхождения между, с одной стороны, руководителями ряда стран, министерствами, финансовыми регуляторами, с другой — представителями частного сектора. Предмет спора — насколько серьезным и всеобъемлющим должно быть государственное регулирование, в какой мере государство может позволить себе диктовать правила игры банкам, финансовым компаниям и остальным участникам рынка.
— Есть шанс, что Совет по финансовой стабильности сможет выработать какие-то универсальные рекомендации? Ведь противоречия существуют и между самими государствами.
— Пока однозначного ответа дать нельзя. Вне связи с тем, в рамках какого клуба мы собираемся, как он называется и какие конкретно делегаты представляют в нем свои страны, в конечном счете все зависит от готовности национальных властей обеспечивать реализацию коллективных подходов к решению проблем, идя на встречу друг другу и зачастую поступаясь частью национальных интересов в пользу всеобщих. Вопрос в том, насколько государства окажутся готовы реформировать и реорганизовать свои финансовые системы с тем, чтобы они в большей степени соответствовали некой общепринятой практике.
Не секрет, что сейчас в рамках Совета по финансовой стабильности и ряда других подобных структур, например организации страновых комиссий по регулированию фондовых рынков, куда входит ФСФР, Базельского комитета, занимающегося вопросами банковского регулирования, уже есть определенные наработки универсальных принципов, которые призваны решить проблемы функционирования финансового сектора. В ближайшие год-два станет ясно, могут ли все эти планы быть воплощены в жизнь, насколько они реальны.
К сожалению, постепенная стабилизация ситуации в экономике и финансовом секторе дала повод ряду стран и представителей частного сектора полагать, что уже нет необходимости в тех кардинальных мерах, которые обсуждались год назад. Существует мнение, что худшее позади и можно если не полностью свернуть дискуссию по реформированию мировой финансовой системы, то хотя бы в значительной степени ограничить охват обсуждаемых инициатив.
— Россия сохраняет свои гуманитарные обязательства, взятые на себя в рамках «восьмерки»: имеется в виду помощь беднейшим странам в области здравоохранения, образования, энергетики? И есть ли аналогичные программы в формате «двадцатки»?
— Сразу оговорюсь, что «двадцатка» в данный момент вопросами помощи и развития занимается в меньшей степени. Во многом потому, что вопрос этот достаточно сложный и щекотливый и далеко не все страны клуба готовы в полном объеме участвовать в таких обсуждениях, внося свой вклад в оказание помощи тем или иным странам. Поэтому проблематика развития — это пока скорее тема для «восьмерки».
Что же касается нашего участия в гуманитарных программах, то необходимо отметить: несмотря на кризис, дефицит бюджета и в целом сложную макроэкономическую ситуацию, Россия не сократила объемы оказываемой помощи. Более того, в условиях кризиса параметры содействия значительно выросли. По предварительным оценкам объем предоставленной Россией в 2009 году помощи составил около 800 миллионов долларов по сравнению с 220 миллионами долларов в 2008 году. Мы исходим из того что, влияя негативно на Россию и другие страны «восьмерки» и «двадцатки», кризис неизбежно оказывает воздействие и на развивающиеся страны, и на страны с низким уровнем дохода. Причем зачастую это воздействие оказывается для их населения гораздо более серьезным и губительным, нежели ущерб, нанесенный экономике более развитых стран. В таких условиях необходимо продолжать поддержку, возможно, искать новые, более эффективные инструменты и механизмы ее оказания. Мы подтверждаем свою приверженность работе в этой сфере и выражаем намерение и дальше оказывать помощь в первую очередь нашим соседям — государствам Центральной Азии, а также ряду стран Восточной Европы и другим развивающимся странам, среди которых страны Африки южнее Сахары — наиболее уязвимый в данный момент регион мира.
— В 2009 году лидерами государств ЕврАзЭС было принято решение о создании специального антикризисного фонда для стран — участниц этой организации. Начал ли фонд свою работу?
— Все соглашения о его учреждении были подписаны еще летом прошлого года. Несколько месяцев ушло на ратификацию двусторонних документов странами-участницами. На данный момент все страны — учредители фонда полностью выполнили свои первоначальные обязательства как в части ратификации, так и в части внесения своих взносов. По сути Фонд уже начал свою работу: прошли первые заседания Совета Фонда — основного управляющего органа, в котором каждая из стран представлена министром финансов. Главным результатом этих встреч стало принятие Советом Фонда порядков предоставления финансовых и инвестиционных кредитов. В настоящее время государства — члены Фонда уже имеют право подавать официальные заявки от имени своих правительств на получение средств как на цели поддержания макроэкономической стабильности, борьбы с дефицитом бюджета, так и для реализации конкретных инвестиционных проектов.
Отмечу, что на данный момент уже начали поступать официальные заявки от стран на получение средств из Антикризисного фонда, но решений по предоставлению каких-либо кредитов пока не принималось.
— Учитывая пропорции, в которых формировался капитал Фонда (7,5 млрд долл США внесла Россия, 1 млрд долл. США — Казахстан, остальные страны на два-три порядка меньше), можно ли считать всю эту затею своеобразной формой экономической помощи со стороны России и Казахстана своим менее богатым партнерам?
— Не совсем так. Действительно, две страны внесли основной вклад в формирование капитала Фонда, а остальные государства скорее являются получателями его средств. Вместе с тем идея заключалась именно в создании многостороннего механизма, в рамках которого могла бы осуществляться выработка конкретных скоординированных мер по преодолению кризисной ситуации, которые в конечном итоге имели бы определенный интеграционный эффект. Нам ничего не мешало при необходимости поддержать ту или иную страну на двусторонней основе, но в рамках Фонда создан механизм взаимодействия, позволяющий каждой стране внести свой вклад в выработку конкретных решений.
В то же время одним из элементов работы Фонда в части предоставления финансовых кредитов является оказание финансовой поддержки странам с низким уровнем дохода: речь идет о Киргизии и Таджикистане, причем они будут получать средства на льготных условиях, сопоставимых с условиями других международных финансовых институтов, в первую очередь МВФ и Всемирного банка. Существует общепринятая практика, в соответствии с которой страны с низким уровнем дохода, участвующие в программах МВФ и Всемирного банка, не имеют права занимать средства на условиях менее льготных, чем им предоставляют эти организации. Таким образом, средства Фонда, предоставляемые на таких условиях, безусловно будут рассматриваться в качестве финансовой помощи на цели поддержания стабильности национальных экономик и финансовых систем этих стран.
Материал подготовил Марк ЦУЦИЕВ, журнал "Бюджет" март 2010 г.
