Уважение к тяжелому крестьянскому труду в прошлом прививалось с детства. Кто не помнит советскую столовую, в оформлении которой обязательно была задействована поговорка: «Хлеб всему голова»…
Сегодняшний кинематограф представляет сельский образ жизни или как глубокую архаику, или как белую горячку. Тем не менее, в последние несколько лет село стало выздоравливать. Об этом мы и беседуем с директором Департамента аграрной политики и развития сельских территорий Министерства сельского хозяйства РФ Дмитрием ТОРОПОВЫМ.
– Сельское хозяйство России представлено разными формами. Есть индивидуальное хозяйство, фермерство, большая часть предприятий основана на матрице колхозов… Какому типу предприятий отдается предпочтение?
– Нам все время говорят, что мы поддерживаем крупное производство. Не будем греха таить – оно требует меньших трудозатрат, себестоимость товара в крупном специализированном предприятии, конечно, дешевле, это значит, его конкурентоспособность много выше. При настоящем уровне жизни это важный фактор. Но мы поддерживаем все формы собственности и ведения хозяйства на селе: нетоварное личное, кооперативы и так далее. Ведь эффективность форм хозяйствования определяется различными факторами: природными и культурно-этническими условиями, удаленностью от крупных городов. Нет единственно верного пути развития, потому мы поддерживаем все точки роста. К примеру, в горной местности Кавказа сельхозтерритории фрагментированы, и здесь эффективен малый бизнес. Такого не скажешь о Ставрополье или Краснодарском крае. Это степи, которые больше подходят для крупных предприятий.
– В последнее время убыточных предприятий на селе становится все меньше. Какие регионы лидируют в этом процессе?
– Да, в 2004 году доля убыточных хозяйств составила 37%, тогда как в 2003-м – 50%. Усиленными темпами сокращается количество убыточных сельхозпредприятий в Краснодарском крае, на Ставрополье, в Омской, Оренбургской и Курской областях, в Чувашии и Мордовии, Пензенской области. В Тамбовской, Волгоградской, Курганской и Тюменской областях за последние два года убыточных стало в два с лишним раза меньше.
– Какие механизмы используются для оздоровления экономики села?
– Здорово помог Федеральный закон «О финансовом оздоровлении сельскохозяйственных производителей» (от 20 июня 2002 г. № 83-ФЗ – прим. ред.). Возможностью реструктурировать долги воспользовались более 45% хозяйств. Много сегодня говорится о новых рыночных формах поддержки села. Субсидирование 2/3 процентных ставок по кредитам на 3–5 лет привлекает в село инвестиции – порядка 19 млрд. рублей на сегодня. Благодаря поддержке федеральных программ сельская молодежь теперь меньше смотрит в город. Те, кто уже работает, чувствует, что условия жизни меняются к лучшему. Идет обновление техники трудами компании «Росагролизинг».
– Часто приходится слышать со стороны села недовольство, вызванное опозданием товарных интервенций государства. Когда будет окончательно отлажен механизм госзакупок?
– В этом году мы успеваем к сбору урожая. Механизм постоянно совершенствуется. С 2005 года предусматривается финансирование интервенций за счет кредитов ОАО «Россельхозбанк», которому в 2005 году на эти цели из бюджета переданы средства в объеме 6,1 млрд. рублей.
Хозяйствующий субъект, понимая это, ожидает закупок, не спешит отдавать зерно за бесценок. Процедура запуска интервенций также совершенствуется – предложения Минсельхоза учтены Правительством РФ.
– Как регионы принимают единый сельскохозяйственный налог (ЕСХН)?
– Уже 54% сельхозпредприятий России перешли на единый сельхозналог. Лидирует средняя полоса – Приволжский округ, Оренбургская область, Ставрополье. Потому что ЕСХН позволяет миновать очередь из четырех налогов (НДС, на прибыль, на имущество и единый социальный налог).
– Но иногда переход на уплату ЕСХН оборачивается уменьшением прибыли от реализации сельхозпродукции. Закупщики – переработчики этой продукции – снижают закупочные цены. Производители сельхозпродукции, перейдя на единый сельхозналог, не платят НДС. По этой причине закупщики-переработчики остаются без НДС к возмещению, а они не хотят терять деньги. Возникает ситуация звонка с домашнего на мобильный…
– Как и в примере с сотовой связью, существуют различные решения этой проблемы… Пионеры ЕСХН на данный момент уже нашли выход из положения и довольны.
Впрочем, министерством все же принимаются меры по внесению изменений в налоговое законодательство, согласно которым плательщик ЕСХН сможет добровольно перейти на уплату НДС.
– Насколько эффективна Программа социального развития села до 2010 года?
– За два года реализации программы были достигнуты все ожидаемые результаты, под которые выделялись средства. Более 46 тыс. семей улучшены жилищные условия. Более 200 тысяч сельских домов (квартир) газифицированы. Село телефонизируется: с 10 номеров на 100 человек дошли до 12–13, когда в городе эта цифра – 25. Ведется строительство дорог.
Вызывает оптимизм активность территорий, местного населения. Мы не думали, что по части софинансирования программы субъекты смогут найти источники – нашли… На 1 рубль, вложенный федеральным правительством, приходится 5,9 рубля со стороны субъектов Федерации и населения.
– Ректоры сельхозинститутов говорят о проблеме невозвращения своих студентов на село. По данным РАСХН имени Тимирязева, 40% студентов не привлекает сельский образ жизни…
– Действительно, главная проблема – нехватка молодых специалистов для внедрения новых технологий. Техническая оснащенность села слабая – 70%. Только треть этой техники отвечает современным требованиям: из 5–6 тракторов собираем 1, потому что многие машины сняты с производства. Нужны новые технологии, а это новое поколение специалистов. Чтобы удержать молодежь на селе, нужно создать здесь условия жизни, более или менее приближенные к городским.
Программа социального развития – это первый шаг в комплексном развитии сельских территорий. На данный момент она решает психологические проблемы: люди за 15 лет реформ разуверились в участии государства в их жизни. Скажу откровенно, как житель села: с введением 122-го закона, а со следующего года 131-го закона субъектам Федерации передаются полномочия, которые ими не «перевариваются». Я считаю, что переход на местное самоуправление нужно совершать постепенно.
– Еще один вопрос о сельской молодежи: сельхозтехникумы были переданы Минобразованию. Чем было вызвано данное решение? Имеет ли смысл переводить факультеты повышения квалификации для работников села под контроль субъектов Федерации?
– Правительство передало сельхозтехникумы в ведение Рособразования в соответствии с административной реформой. Мы считаем, что это решение недостаточно обосновано. Министерство сельского хозяйства оторвали от системы, формирующей кадровый потенциал отрасли. В итоге мы можем получить не вполне адекватные кадры. Что касается дополнительного профобразования, его передача в ведение субъектов допустима. Как правило, эти учреждения ведут повышение квалификации по заявкам органов управления сельским хозяйством в самих субъектах. В этих учреждениях ежегодно повышают свой профессиональный уровень 120 тыс. человек. То есть 20% от общей численности занятых в АПК руководителей и специалистов.
– Ввиду сокращения сельского хозяйства происходит ли передислокация предприятий? Можно ли говорить о том, что село покидает некоторые регионы?
– К счастью, сельский образ жизни еще присутствует во всех регионах. Но тенденция к сокращению сельхозпроизводства есть. Конечно, это в первую голову касается Севера. В свое время обсуждалась идея переселения северного крестьянства в города, но местные жители не хотят этого.
– Можно ли говорить об исчезновении некоторых отраслей в нашем сельском хозяйстве? Взять хотя бы производство шерсти. Или это поспешные выводы?
– Овцеводство и козоводство оказались наименее защищенными в рыночных условиях. За 15 лет реформ поголовье овец и коз сократилось в среднем в 3,4 раза, производство шерсти – в 5 раз, баранины – в 2,5. Но сегодня отрасль выходит из кризиса: в 2004 году шерсти произведено на 5% больше. Федеральный бюджет компенсирует затраты на производство товарной продукции, причем объем этой помощи растет год от года. Что касается регионов с традиционным ведением овцеводства (Дагестан, Калмыкия, Астраханская, Ростовская, Волгоградская и Читинская области), здесь дотации выделяются из местных бюджетов.
И все же отрасль остается в трудном положении: существует проблема сбыта продукции, производимой с выраженной сезонностью. Нужно улучшать генетический потенциал пород и популяций овец. Также необходимо формировать в стране инфраструктуру оптового рынка шерсти. Должна быть принята государственная стратегия по восстановлению и развитию этой отрасли.
– Многие обеспокоены законом 2002 года об обороте земель. А именно тем, как контролируется скупка земельных паев. Существует ли эта проблема, и во всех ли регионах?
– В Закон об обороте земель по инициативе депутатов Госдумы, регионов и Минсельхоза внесено уже 26 поправок. Совершенствование этого нормативного акта должно быть продолжено. Работа над ним в Министерстве сельского хозяйства координируется нашим департаментом. Мы сотрудничаем с Минэкономразвития, потому что пользование землей относится к их ведомству, где этим занимаются два федеральных агентства – Агентство кадастра объектов недвижимости и Агентство по управлению федеральным имуществом.
Вопрос регулирования оборота земли встал в связи с разделением полномочий центра и регионов. Федеральное правительство, Минэкономики России и Минсельхоз России занимаются оборотом земель федеральной собственности. Местные же власти своими законодательно-нормативными актами регулируют использование сельскохозяйственных земель по назначению. И в некоторых случаях вопрос скупки земельных паев становится камнем преткновения различных интересов, камнем, который летит в огород сельхозпроизводителя.
Впрочем, вопрос контроля скупки земель не нужно слишком драматизировать. Он актуален для Московской области, для пригородов областных центров, где стоимость земли очень высока. Здесь сокращается сельское хозяйство, идет интенсивная застройка. Но на периферии ситуация совершенно иная. К сожалению, в сельских муниципальных образованиях нет землеустроителей, которые бы своевременно провели межевание и законодательно оформили права собственности. В закон внесены поправки о продлении этих процедур еще на два года, но мы не уверены, что люди успеют – некому вести эту работу.
– Сокращение сельского хозяйства происходит в силу как природных, так и экономических факторов. Например, зерно высшего сорта в Калининградской области продается едва ли не ниже себестоимости: рынок заполнила дешевая продукция из Литвы и Польши. Как решить эту проблему?
– Калининградская область – особая территория, но механизм поддержки села у нас для всей России одинаковый: с 2001 года проводятся зерновые интервенции. Только так мы можем регулировать зерновой рынок. Этот инструмент будет применяться и в случае с Калининградской областью. Будут учтены риски снижения себестоимости зерновых этого региона.
– Если мы заговорили о факторах сокращения сельского хозяйства, то нельзя не вспомнить о негативных последствиях вступления в ВТО. Какие регионы окажутся наименее конкурентоспособными?
– Страну нельзя рассматривать по частям: у нас общий баланс зерна, нам кормить всю Россию, все регионы, учитывать северный завоз и так далее. Конечно, если не будет основных житниц, если мы рассредоточимся по региональным квартирам и не будет регулирующего центра… грош нам всем цена.
Россия должна рассматриваться как единое целое. В противном случае придется отделить Краснодарский край, Ставропольский край или Татарстан – там кроме всего и под землей еще кое-что есть… ВТО ударит по всем отраслям экономики одинаково. Если мы не отстоим свои условия вступления, не будет животноводства в России, не будет востребовано и зерно. Все полностью увязано.
– С сельским хозяйством напрямую связано сельхозмашиностроение. Президент «Союзагромаша» Константин Бабкин, председатель Совета директоров «Агромашхолдинга» Константин Хамлай и многие другие давно бьют тревогу. Они обеспокоены тем, что «Росагролизинг» предоставляет свои координационные сети для продвижения сельскохозяйственных машин западных производителей…
– Конечно же, мы все обеспокоены тяжелым положением отечественного сельскохозяйственного машиностроения. Но я думаю, что упреки «Росагролизингу» напрасны: ведь компания предоставляет технику по заявкам сельхозпроизводителей. Не успевает «Ростсельмаш» выпускать свои «Доны»! Еще не полностью удовлетворены прошлогодние заявки, а цены растут. Зарубежная же техника более совершенна. Кто богаче, те заказывают более производительную технику, это естественно. И не нужно бросаться в крайности: если мы поднимем пошлину на импорт сельскохозяйственной техники, это стимулирует развитие отечественной – да. Но таким образом мы повлияем и на цену сельхозпродукции, ударим по селу.
Можно сказать, что существует капкан для закупщиков иностранной техники – неразвитый сервис этих машин. С другой стороны, та же компания «КЛААС» развивает сервисную сеть, открыв пока завод в Краснодаре…
Безусловно, надо продумывать пути поддержки наших производителей сельскохозяйственной техники, как и они, в свою очередь, должны думать о совершенствовании своего продукта. Нужно выстраивать нормальную конкурентную среду.
– Мы заговорили об импорте машин для сельского хозяйства, но ведь Россия продолжает импортировать и сельхозпродукцию…
– Да, объемы и доля импорта в общем объеме розничного товарооборота растут. Доля импортного продовольствия (без учета продуктов переработки импортного сырья) составляет около 34%.
Ситуация складывается в разных сегментах рынка по-разному: по мясу доля импорта составляет около 32%, имеет тенденцию к сокращению. По молочной продукции (в пересчете на молоко) доля импорта не превышает 14%, однако по отдельным видам молочной продукции (сыр и сливочное масло) удельный вес импорта в ресурсах существенно выше – 33 и 55% соответственно, что говорит о высокой зависимости от импортных поставок. Только рынки хлеба и булочных изделий, плодовоовощной продукции, а также яиц более или менее свободны от импорта…
В целом можно сказать, что происходит продовольственная экспансия иностранных государств. Правительство России повышает таможенные пошлины, производит квотирование. Например, в отношении импорта мяса, сахара, риса, растительного масла и жира. Эти меры призваны повысить конкурентоспособность отечественной продукции, стимулировать инвестиции в сельскохозяйственное производство.
– Доходы населения опережают инфляцию, это вызывает рост внутреннего потребления сельхозпродукции. Насколько оно отстает от потребления в других странах? Как на развитие рынка влияет сокращение населения России?
– Действительно, даже с учетом сокращения населения объемы потребления продуктов питания растут, но покупательная способность наших граждан остается низкой. Кушаем мы еще не так плотно, как раньше. Сегодня мы едим много картофеля и хлеба, а калорий потребляем на 20–30% меньше, чем в экономически развитых странах.
На рост продовольственного рынка, вероятнее всего, будет влиять не сокращение населения, а сохраняющийся разрыв в доходах. Только при ускорении роста доходов менее обеспеченных слоев населения возможно устойчивое развитие рынка продовольствия.
Беседовал Иван ЧАГАТАЕВ
Справка «Бюджета»
Дмитрий Иванович ТОРОПОВ,
директор Департамента аграрной политики и развития сельских территорий Министерства сельского хозяйства РФ
Родился 6 ноября 1954 г. в с. Мамолаеве Ковылкинского района Мордовской АССР.
В 1974 г. окончил Ковылкинский строительный техникум.
С 1974 по 1975 г. – мастер СПМК 980-го треста «Мордовсельстрой», г. Саранск Мордовской АССР.
С 1975 по 1977 г. служил в Советской армии.
В 1983 г. – окончил Мордовский госуниверситет имени Н.П. Огарева.
С 1977 по 1995 г. служил на различных должностях в Министерстве сельского хозяйства Мордовской АССР, г. Саранск.
В декабре 1995 г. переведен на работу в МСХ РФ, г. Москва.
С 1996 по 1998 г. – заместитель руководителей различных департаментов Министерства сельского хозяйства и продовольствия РФ.
В 1998 г. закончил переподготовку в Российской академии госслужбы при Президенте РФ по программе госрегулирования рыночной экономики.
С 1998 по 2004 г. – руководитель Департамента Министерства сельского хозяйства РФ.
В 2000 г. защитил кандидатскую диссертацию, кандидат технических наук.
С 2004 г. – директор Департамента аграрной политики и развития сельских территорий Министерства сельского хозяйства РФ.
Сегодняшний кинематограф представляет сельский образ жизни или как глубокую архаику, или как белую горячку. Тем не менее, в последние несколько лет село стало выздоравливать. Об этом мы и беседуем с директором Департамента аграрной политики и развития сельских территорий Министерства сельского хозяйства РФ Дмитрием ТОРОПОВЫМ.
– Сельское хозяйство России представлено разными формами. Есть индивидуальное хозяйство, фермерство, большая часть предприятий основана на матрице колхозов… Какому типу предприятий отдается предпочтение?
– Нам все время говорят, что мы поддерживаем крупное производство. Не будем греха таить – оно требует меньших трудозатрат, себестоимость товара в крупном специализированном предприятии, конечно, дешевле, это значит, его конкурентоспособность много выше. При настоящем уровне жизни это важный фактор. Но мы поддерживаем все формы собственности и ведения хозяйства на селе: нетоварное личное, кооперативы и так далее. Ведь эффективность форм хозяйствования определяется различными факторами: природными и культурно-этническими условиями, удаленностью от крупных городов. Нет единственно верного пути развития, потому мы поддерживаем все точки роста. К примеру, в горной местности Кавказа сельхозтерритории фрагментированы, и здесь эффективен малый бизнес. Такого не скажешь о Ставрополье или Краснодарском крае. Это степи, которые больше подходят для крупных предприятий.
– В последнее время убыточных предприятий на селе становится все меньше. Какие регионы лидируют в этом процессе?
– Да, в 2004 году доля убыточных хозяйств составила 37%, тогда как в 2003-м – 50%. Усиленными темпами сокращается количество убыточных сельхозпредприятий в Краснодарском крае, на Ставрополье, в Омской, Оренбургской и Курской областях, в Чувашии и Мордовии, Пензенской области. В Тамбовской, Волгоградской, Курганской и Тюменской областях за последние два года убыточных стало в два с лишним раза меньше.
– Какие механизмы используются для оздоровления экономики села?
– Здорово помог Федеральный закон «О финансовом оздоровлении сельскохозяйственных производителей» (от 20 июня 2002 г. № 83-ФЗ – прим. ред.). Возможностью реструктурировать долги воспользовались более 45% хозяйств. Много сегодня говорится о новых рыночных формах поддержки села. Субсидирование 2/3 процентных ставок по кредитам на 3–5 лет привлекает в село инвестиции – порядка 19 млрд. рублей на сегодня. Благодаря поддержке федеральных программ сельская молодежь теперь меньше смотрит в город. Те, кто уже работает, чувствует, что условия жизни меняются к лучшему. Идет обновление техники трудами компании «Росагролизинг».
– Часто приходится слышать со стороны села недовольство, вызванное опозданием товарных интервенций государства. Когда будет окончательно отлажен механизм госзакупок?
– В этом году мы успеваем к сбору урожая. Механизм постоянно совершенствуется. С 2005 года предусматривается финансирование интервенций за счет кредитов ОАО «Россельхозбанк», которому в 2005 году на эти цели из бюджета переданы средства в объеме 6,1 млрд. рублей.
Хозяйствующий субъект, понимая это, ожидает закупок, не спешит отдавать зерно за бесценок. Процедура запуска интервенций также совершенствуется – предложения Минсельхоза учтены Правительством РФ.
– Как регионы принимают единый сельскохозяйственный налог (ЕСХН)?
– Уже 54% сельхозпредприятий России перешли на единый сельхозналог. Лидирует средняя полоса – Приволжский округ, Оренбургская область, Ставрополье. Потому что ЕСХН позволяет миновать очередь из четырех налогов (НДС, на прибыль, на имущество и единый социальный налог).
– Но иногда переход на уплату ЕСХН оборачивается уменьшением прибыли от реализации сельхозпродукции. Закупщики – переработчики этой продукции – снижают закупочные цены. Производители сельхозпродукции, перейдя на единый сельхозналог, не платят НДС. По этой причине закупщики-переработчики остаются без НДС к возмещению, а они не хотят терять деньги. Возникает ситуация звонка с домашнего на мобильный…
– Как и в примере с сотовой связью, существуют различные решения этой проблемы… Пионеры ЕСХН на данный момент уже нашли выход из положения и довольны.
Впрочем, министерством все же принимаются меры по внесению изменений в налоговое законодательство, согласно которым плательщик ЕСХН сможет добровольно перейти на уплату НДС.
– Насколько эффективна Программа социального развития села до 2010 года?
– За два года реализации программы были достигнуты все ожидаемые результаты, под которые выделялись средства. Более 46 тыс. семей улучшены жилищные условия. Более 200 тысяч сельских домов (квартир) газифицированы. Село телефонизируется: с 10 номеров на 100 человек дошли до 12–13, когда в городе эта цифра – 25. Ведется строительство дорог.
Вызывает оптимизм активность территорий, местного населения. Мы не думали, что по части софинансирования программы субъекты смогут найти источники – нашли… На 1 рубль, вложенный федеральным правительством, приходится 5,9 рубля со стороны субъектов Федерации и населения.
– Ректоры сельхозинститутов говорят о проблеме невозвращения своих студентов на село. По данным РАСХН имени Тимирязева, 40% студентов не привлекает сельский образ жизни…
– Действительно, главная проблема – нехватка молодых специалистов для внедрения новых технологий. Техническая оснащенность села слабая – 70%. Только треть этой техники отвечает современным требованиям: из 5–6 тракторов собираем 1, потому что многие машины сняты с производства. Нужны новые технологии, а это новое поколение специалистов. Чтобы удержать молодежь на селе, нужно создать здесь условия жизни, более или менее приближенные к городским.
Программа социального развития – это первый шаг в комплексном развитии сельских территорий. На данный момент она решает психологические проблемы: люди за 15 лет реформ разуверились в участии государства в их жизни. Скажу откровенно, как житель села: с введением 122-го закона, а со следующего года 131-го закона субъектам Федерации передаются полномочия, которые ими не «перевариваются». Я считаю, что переход на местное самоуправление нужно совершать постепенно.
– Еще один вопрос о сельской молодежи: сельхозтехникумы были переданы Минобразованию. Чем было вызвано данное решение? Имеет ли смысл переводить факультеты повышения квалификации для работников села под контроль субъектов Федерации?
– Правительство передало сельхозтехникумы в ведение Рособразования в соответствии с административной реформой. Мы считаем, что это решение недостаточно обосновано. Министерство сельского хозяйства оторвали от системы, формирующей кадровый потенциал отрасли. В итоге мы можем получить не вполне адекватные кадры. Что касается дополнительного профобразования, его передача в ведение субъектов допустима. Как правило, эти учреждения ведут повышение квалификации по заявкам органов управления сельским хозяйством в самих субъектах. В этих учреждениях ежегодно повышают свой профессиональный уровень 120 тыс. человек. То есть 20% от общей численности занятых в АПК руководителей и специалистов.
– Ввиду сокращения сельского хозяйства происходит ли передислокация предприятий? Можно ли говорить о том, что село покидает некоторые регионы?
– К счастью, сельский образ жизни еще присутствует во всех регионах. Но тенденция к сокращению сельхозпроизводства есть. Конечно, это в первую голову касается Севера. В свое время обсуждалась идея переселения северного крестьянства в города, но местные жители не хотят этого.
– Можно ли говорить об исчезновении некоторых отраслей в нашем сельском хозяйстве? Взять хотя бы производство шерсти. Или это поспешные выводы?
– Овцеводство и козоводство оказались наименее защищенными в рыночных условиях. За 15 лет реформ поголовье овец и коз сократилось в среднем в 3,4 раза, производство шерсти – в 5 раз, баранины – в 2,5. Но сегодня отрасль выходит из кризиса: в 2004 году шерсти произведено на 5% больше. Федеральный бюджет компенсирует затраты на производство товарной продукции, причем объем этой помощи растет год от года. Что касается регионов с традиционным ведением овцеводства (Дагестан, Калмыкия, Астраханская, Ростовская, Волгоградская и Читинская области), здесь дотации выделяются из местных бюджетов.
И все же отрасль остается в трудном положении: существует проблема сбыта продукции, производимой с выраженной сезонностью. Нужно улучшать генетический потенциал пород и популяций овец. Также необходимо формировать в стране инфраструктуру оптового рынка шерсти. Должна быть принята государственная стратегия по восстановлению и развитию этой отрасли.
– Многие обеспокоены законом 2002 года об обороте земель. А именно тем, как контролируется скупка земельных паев. Существует ли эта проблема, и во всех ли регионах?
– В Закон об обороте земель по инициативе депутатов Госдумы, регионов и Минсельхоза внесено уже 26 поправок. Совершенствование этого нормативного акта должно быть продолжено. Работа над ним в Министерстве сельского хозяйства координируется нашим департаментом. Мы сотрудничаем с Минэкономразвития, потому что пользование землей относится к их ведомству, где этим занимаются два федеральных агентства – Агентство кадастра объектов недвижимости и Агентство по управлению федеральным имуществом.
Вопрос регулирования оборота земли встал в связи с разделением полномочий центра и регионов. Федеральное правительство, Минэкономики России и Минсельхоз России занимаются оборотом земель федеральной собственности. Местные же власти своими законодательно-нормативными актами регулируют использование сельскохозяйственных земель по назначению. И в некоторых случаях вопрос скупки земельных паев становится камнем преткновения различных интересов, камнем, который летит в огород сельхозпроизводителя.
Впрочем, вопрос контроля скупки земель не нужно слишком драматизировать. Он актуален для Московской области, для пригородов областных центров, где стоимость земли очень высока. Здесь сокращается сельское хозяйство, идет интенсивная застройка. Но на периферии ситуация совершенно иная. К сожалению, в сельских муниципальных образованиях нет землеустроителей, которые бы своевременно провели межевание и законодательно оформили права собственности. В закон внесены поправки о продлении этих процедур еще на два года, но мы не уверены, что люди успеют – некому вести эту работу.
– Сокращение сельского хозяйства происходит в силу как природных, так и экономических факторов. Например, зерно высшего сорта в Калининградской области продается едва ли не ниже себестоимости: рынок заполнила дешевая продукция из Литвы и Польши. Как решить эту проблему?
– Калининградская область – особая территория, но механизм поддержки села у нас для всей России одинаковый: с 2001 года проводятся зерновые интервенции. Только так мы можем регулировать зерновой рынок. Этот инструмент будет применяться и в случае с Калининградской областью. Будут учтены риски снижения себестоимости зерновых этого региона.
– Если мы заговорили о факторах сокращения сельского хозяйства, то нельзя не вспомнить о негативных последствиях вступления в ВТО. Какие регионы окажутся наименее конкурентоспособными?
– Страну нельзя рассматривать по частям: у нас общий баланс зерна, нам кормить всю Россию, все регионы, учитывать северный завоз и так далее. Конечно, если не будет основных житниц, если мы рассредоточимся по региональным квартирам и не будет регулирующего центра… грош нам всем цена.
Россия должна рассматриваться как единое целое. В противном случае придется отделить Краснодарский край, Ставропольский край или Татарстан – там кроме всего и под землей еще кое-что есть… ВТО ударит по всем отраслям экономики одинаково. Если мы не отстоим свои условия вступления, не будет животноводства в России, не будет востребовано и зерно. Все полностью увязано.
– С сельским хозяйством напрямую связано сельхозмашиностроение. Президент «Союзагромаша» Константин Бабкин, председатель Совета директоров «Агромашхолдинга» Константин Хамлай и многие другие давно бьют тревогу. Они обеспокоены тем, что «Росагролизинг» предоставляет свои координационные сети для продвижения сельскохозяйственных машин западных производителей…
– Конечно же, мы все обеспокоены тяжелым положением отечественного сельскохозяйственного машиностроения. Но я думаю, что упреки «Росагролизингу» напрасны: ведь компания предоставляет технику по заявкам сельхозпроизводителей. Не успевает «Ростсельмаш» выпускать свои «Доны»! Еще не полностью удовлетворены прошлогодние заявки, а цены растут. Зарубежная же техника более совершенна. Кто богаче, те заказывают более производительную технику, это естественно. И не нужно бросаться в крайности: если мы поднимем пошлину на импорт сельскохозяйственной техники, это стимулирует развитие отечественной – да. Но таким образом мы повлияем и на цену сельхозпродукции, ударим по селу.
Можно сказать, что существует капкан для закупщиков иностранной техники – неразвитый сервис этих машин. С другой стороны, та же компания «КЛААС» развивает сервисную сеть, открыв пока завод в Краснодаре…
Безусловно, надо продумывать пути поддержки наших производителей сельскохозяйственной техники, как и они, в свою очередь, должны думать о совершенствовании своего продукта. Нужно выстраивать нормальную конкурентную среду.
– Мы заговорили об импорте машин для сельского хозяйства, но ведь Россия продолжает импортировать и сельхозпродукцию…
– Да, объемы и доля импорта в общем объеме розничного товарооборота растут. Доля импортного продовольствия (без учета продуктов переработки импортного сырья) составляет около 34%.
Ситуация складывается в разных сегментах рынка по-разному: по мясу доля импорта составляет около 32%, имеет тенденцию к сокращению. По молочной продукции (в пересчете на молоко) доля импорта не превышает 14%, однако по отдельным видам молочной продукции (сыр и сливочное масло) удельный вес импорта в ресурсах существенно выше – 33 и 55% соответственно, что говорит о высокой зависимости от импортных поставок. Только рынки хлеба и булочных изделий, плодовоовощной продукции, а также яиц более или менее свободны от импорта…
В целом можно сказать, что происходит продовольственная экспансия иностранных государств. Правительство России повышает таможенные пошлины, производит квотирование. Например, в отношении импорта мяса, сахара, риса, растительного масла и жира. Эти меры призваны повысить конкурентоспособность отечественной продукции, стимулировать инвестиции в сельскохозяйственное производство.
– Доходы населения опережают инфляцию, это вызывает рост внутреннего потребления сельхозпродукции. Насколько оно отстает от потребления в других странах? Как на развитие рынка влияет сокращение населения России?
– Действительно, даже с учетом сокращения населения объемы потребления продуктов питания растут, но покупательная способность наших граждан остается низкой. Кушаем мы еще не так плотно, как раньше. Сегодня мы едим много картофеля и хлеба, а калорий потребляем на 20–30% меньше, чем в экономически развитых странах.
На рост продовольственного рынка, вероятнее всего, будет влиять не сокращение населения, а сохраняющийся разрыв в доходах. Только при ускорении роста доходов менее обеспеченных слоев населения возможно устойчивое развитие рынка продовольствия.
Беседовал Иван ЧАГАТАЕВ
Справка «Бюджета»
Дмитрий Иванович ТОРОПОВ,
директор Департамента аграрной политики и развития сельских территорий Министерства сельского хозяйства РФ
Родился 6 ноября 1954 г. в с. Мамолаеве Ковылкинского района Мордовской АССР.
В 1974 г. окончил Ковылкинский строительный техникум.
С 1974 по 1975 г. – мастер СПМК 980-го треста «Мордовсельстрой», г. Саранск Мордовской АССР.
С 1975 по 1977 г. служил в Советской армии.
В 1983 г. – окончил Мордовский госуниверситет имени Н.П. Огарева.
С 1977 по 1995 г. служил на различных должностях в Министерстве сельского хозяйства Мордовской АССР, г. Саранск.
В декабре 1995 г. переведен на работу в МСХ РФ, г. Москва.
С 1996 по 1998 г. – заместитель руководителей различных департаментов Министерства сельского хозяйства и продовольствия РФ.
В 1998 г. закончил переподготовку в Российской академии госслужбы при Президенте РФ по программе госрегулирования рыночной экономики.
С 1998 по 2004 г. – руководитель Департамента Министерства сельского хозяйства РФ.
В 2000 г. защитил кандидатскую диссертацию, кандидат технических наук.
С 2004 г. – директор Департамента аграрной политики и развития сельских территорий Министерства сельского хозяйства РФ.
