Сергей Борисович Пахомов, председатель Комитета государственных заимствований города Москвы
Долг, кабала и становление крепостничества на Руси
Образование Русского централизованного государства неизбежно привело к замене разного рода местных правовых документов правовыми актами Великого Князя Московского, так называемыми судебниками. Эпохальными в этом отношении стали Судебник 1497 года Ивана III и Судебник 1550 года Ивана Грозного.Основными событиями той эпохи стали укрепление институтов централизованной великокняжеской, а затем царской власти, становление центральной судебной власти, избавление от монголо-татарского ига, укрепление власти крупных земельных собственников и закрепощение русского крестьянства. Сам термин «крестьяне» (от слова «христиане») появился в правовых документах именно в этот период и вытеснил термин «смерд».
Судебники Ивана III и Ивана Грозного были сосредоточены на регулировании и укреплении судебной власти. В них мало статей, затрагивающих долговые отношения, они не содержали принципиальных новшеств. Однако несколькими статьями они прикрепили к земле крестьянство, попавшее в долговую кабалу, и затруднили переход крестьян от одного землевладельца к другому.
Еще в XV и отчасти в XVI веках русский крестьянин фактически был вольным арендатором чужой земли, свобода которого обеспечивалась правом перехода от одного землевладельца к другому. Отношения с землевладельцем оформлялись «договором ряда», по которому крестьянин «подряжался» на работу. Однако такой вольный арендатор, как правило, переходил на чужую землю с пустыми руками, без инвентаря и семенного материала, без средств к существованию и тем более без свободных денег.
Осенью крестьянин, использовавший в Юрьев день право перехода от одного землевладельца к другому, обязательно получал от землевладельца «подмогу» и ссуду деньгами, а чаще скотом, семенами, хлебом на прокорм до будущей жатвы. При этом, если «подмога» считалась безвозвратной и могла рассматриваться как вид субсидии крестьянину, то ссуда скотом, семенами или деньгами в обязательном порядке подлежала возврату в случае ухода крестьянина к новому землевладельцу.
В Судебник 1497 года, имевший источниками Русскую Правду, Псковскую и Белозерскую Судные Грамоты, были введены 40 принципиально новых статей. Статья 57 положила начало процессу ускоренного закрепощения крестьянства в масштабах всего Русского государства: уплата крестьянами (в случае использования ими права перехода к другому землевладельцу в Юрьев день) собственнику земли так называемого пожилого — определенной суммы денег, определявшей стоимость «двора» крестьянина. Размер стоимости «двора» устанавливался в 1 рубль в полевой местности и ½ рубля в лесистой. В зависимости от количества лет, прожитых крестьянином на землях феодала, надо было платить «от одной четверти двора» до полной стоимости «двора» в случае проживания и работы на земле в течение четырех лет.
В Судебнике 1497 года значительно расширилась область обязательственного права. Заем разделился на два вида — с кабалой и без кабалы; ужесточались меры наказания за закладничество. Из судебной практики по долговым делам постепенно изживалось «поле» — судебный поединок в доказательство своей правоты, в том числе с участием наемных профессиональных бойцов.
В условиях быстро развивавшегося товарного производства в заемных деньгах нуждались прежде всего дворянство и городское население, поэтому в Судебнике 1550 года уже требовалось, чтобы уплата по долговым обязательствам, во-первых, осуществлялась с участием высших должностных лиц и, во-вторых, могла производиться в рассрочку. В обязанности судебных органов входило не только оформление соответствующих документов, но и хранение вносимого по частям долга до полной его передачи кредитору.
Впервые в русское законодательство вводилось регулирование кабального холопства, которое существовало в практике с конца XV века. Определялась предельная сумма закабаления в 15 рублей. Ранее заключенные кабальные соглашения с более высокой суммой подлежали пересмотру по суду. Кабальный холоп мог стать свободным в случае уплаты ссуды по истечении срока кабального соглашения. Допускался досрочный выход крестьянина из кабального соглашения, если он возвращал ссуду и выплачивал дополнительные 20 %. Вводилась норма, предписывающая лицу, взявшему ссуду, выплачивать только проценты по ней в денежной форме, а заимодавцу запрещалось требовать от кабального холопа работы «за рост». В случае нарушения этой нормы холоп освобождался, и заимодавец терял право требования по ссуде.
В Судебнике 1550 года был увеличен размер «пожилого», что еще больше усилило прикрепление крестьян к земле. В это время в русский язык прочно вошло заимствованное из еврейского языка слово «кабала», которым обозначалось «заемное письмо», юридически оформлявшее заклад личного труда и свободы в обмен на ссуду (по другой версии «кабала» — термин, пришедший из арабского языка и означавший просто долговую расписку).
Кабальные соглашения подлежали централизованной регистрации, копии направлялись в Москву в Казенный приказ. Учетные книги содержали полный текст кабального соглашения, опрос закабаляемых на предмет причины закабаления, описание примет закабаляемых на случай их последующего бегства и розыска.
Барщина и «закладничество»
Рост ссудного процента со стороны землевладельцев, во времена Ивана Грозного доходившего до 20 %, и введение непосильной неустойки в виде «пожилого» в случае досрочного расторжения договора к концу XVI века прочно прикрепили крестьян к земле. Невозможность ухода без возвращения ссуды и уплаты неустойки по суду превращала крестьянина в пожизненного и бесправного холопа.Очень показателен дошедший до нашего времени договор, заключенный в 1585 году двумя крестьянами с монастырем на три «льготных» года. За эти три года крестьяне, севшие на запустелую монастырскую землю, взяли на себя обязательство поставить свои «хоромы», обзавестись двором, распахать и унавозить запустевшую пашню. За это они получили 5 рублей ссуды. Если бы они захотели уйти, не исполнив обязательств, они должны были по договору вернуть 5 рублей ссуды, оплатить расходы за проживание и заплатить 10 рублей неустойки. Следует иметь в виду, что в то время сумма в 5 рублей являлась очень значительной. Пуд соли стоил 1,5 копейки, а центнер ржи — 5 копеек. Очевидно, что такие условия ссуды просто были непосильными для крестьян и превращали их экономическими методами в постоянных крепостных, хотя юридически они все еще считались свободными людьми.
В Средние века и в начале Нового времени в крепостном обществе Русского государства, как и в Западной Европе, в юридическое понятие личной свободы входило (и рассматривалось обществом как естественное) право свободного лица отдать свою свободу на время или навсегда другому лицу без права прекратить эту зависимость по своей воле. На этом праве и основывались различные виды древнерусского холопства.
До принятия Соборного Уложения 1649 года существовала личная зависимость без крепостного характера, создававшаяся личным «закладом». «Заложиться» за кого-либо означало в то время в обеспечение ссуды отдать свою личность и труд в распоряжение другого, но сохранять при этом право прервать эту зависимость по своему усмотрению, расплатившись по обязательствам. Такие зависимые люди назывались в Московском Государстве «закладчиками». Заем по обеспечению своей работой был для бедного человека в Древней Руси часто наиболее выгодным способом помещения своего труда. «Закладничество», не являясь холопством, получало тем не менее «холопью льготу» — свободу от государственных податей и повинностей. Свободный человек, попадая в холопы или в «закладчики», пропадал для государства. Между тем «закладничество» для многих бедных людей было выходом из бедственного положения.
На этой основе в России конца XVI — начала XVII столетий широкое распространение получила практика фиктивного «закладничества» посадских, торговых и ремесленных людей за бояр, патриарха, епископов, монастыри. Суть этой операции, в отличие от личного заклада крестьянина, который неизбежно приводил его к крепостной зависимости, сводилась к заключению «договора заклада» без займа или с фиктивным займом с «сильным человеком», привилегированным крупным землевладельцем, посадские люди которого освобождались от государственного «тягла» (повинностей). Часто такие фиктивные договоры заключались с монастырями. Продолжая заниматься своими промыслами, не платя государственных податей, этот слой успешно обогащался. Фактически это были «внутренние офшоры» той эпохи: в Москве существовали и процветали целые слободы «закладчиков».
Во все времена государство стремилось бороться с этим явлением, поскольку исчезновение податного класса наносило серьезный ущерб государственным доходам. Русские цари XVI — XVII веков, стремясь распространить государственное «тягло» на максимально широкие слои податного населения, неоднократно принимали жесткие законы против «закладничества», карающие за это государственное преступление смертной казнью. Борьба с фиктивным «закладничеством» началась еще с Судебника 1550 года и продолжилась в XVI — XVII веках. Соборное Уложение 1649 года грозило «закладчикам» кнутом и ссылкой в Сибирь, возвращением в посады и новым тяглом. Принимающим «закладчиков» грозили конфискация земель и опала. Отмена «закладничества» и возвращение в государственное «тягло» вызвали в 1649 году бунт «закладчиков» в Москве.
Закрепление крепостничества
Со второй половины XVI века в российском государственном праве установилось правило, согласно которому все сословные обязанности становились обязательными и наследственными. Это вызвало фундаментальный сдвиг во всех гражданско-правовых обязательственных отношениях: личные обязательства, вытекающие из гражданских сделок, оказались непрекращаемы до истечения срока, на который они были заключены. В Московском государстве под действием обязательности государственных повинностей и в частных отношениях установилось правило, что гражданские обязательства, принимаемые на известный срок, не прекращаются по воле обязанного лица даже путем уплаты неустойки. Как только личные гражданские обязательства получили такой характер, они стали крепостными обязанностями.Окончательное юридическое оформление крепостничества, экономической основой которого явились ссудная задолженность крестьянства и «закладничество», состоялось накануне Смутного времени и явилось одной из его основных причин.
Произвол власть имущих, абсолютизм высшей государственной власти по отношению ко всем классам русского общества, особенно ярко проявившиеся в царствование Ивана Грозного, привели к возникновению своеобразного социально-экономического строя московского государства, который получил название «тяглового» (старое русское слово «тягло» означало повинность). Именно «тягловый» характер экономического устройства московского государства стал основной социально-экономической причиной Смуты.
Смутное время породило острую потребность в рабочих руках, которая побудила землевладельцев-дворян прибегнуть к надежному и веками испытанному средству — ссуде. Массовое распространение получила практика перевода дворовых холопов в разряд «ссудных крестьян». Землевладельцы стали «сажать» своих дворовых людей на землю, в обязательном порядке выдавая им ссуду на обзаведение дворами, хозяйством, земельными наделами. При этом с холопом заключали особый договор, который именовался «ссудной записью». Очевидно, что условия «ссудной записи» делали практически невозможным для такого крестьянина вновь обрести свободу.
Соборное уложение 1649 года, подведя черту под последствиями Смутного времени, исторически и логически стало продолжением Русской Правды, Судебников и других кодексов феодальной эпохи. Однако оно отразило уже неизмеримо более высокий уровень экономического, социального, политического и юридического развития Русского государства и окончательно определило сложившийся порядок закрепощения русского крестьянства. Один из важнейших разделов Уложения 1649 года был посвящен всем видам холопства и содержал 119 статей.
В ряде статей Соборного уложения регламентируется порядок погашения долговых обязательств и ответственность поручителя в случае несостоятельности должника. К XVII веку эти нормы, известные со времен Русской Правды, претерпели значительные изменения. Одно из принципиальных изменений касается определения круга норм о несостоятельности. Если в Русской Правде, Псковской Судной Грамоте и в Судебниках речь в этом случае шла лишь о купцах, взявших в долг деньги, то в Уложении круг должников социально не ограничен.
Отражая высокий уровень развития ростовщических операций, в Уложении 1649 года вслед за предыдущим законодательством уделялось большое внимание долговому праву. Поскольку особые формы личной зависимости возникали в то время из практики займа, законодательство внесло коррективы в этот вопрос. В случае неуплаты долга закон допускал отдачу их кредиторам «головою» до полного «искупа» из кабалы. Уложение повторило этот указ, и «искуп» состоял в работе на кредитора в счет долга по официально установленному курсу: 5 рублей в год для мужчины и 2½ рубля в год для женщины. Это право в случае смерти истца переходило к наследникам.
В этой перемене, произошедшей в обязательственном праве Московского государства той эпохи, и заключается скрытый источник крепостного права и превращения русского крестьянства в крепостных рабов, что имело долгосрочные и трагические последствия для всей дальнейшей истории России.
Журнал "Бюджет", май 2010 г.
