Основная цель нового закона по формулировке его авторов: «оптимизация» сферы бюджетных учреждений. Слово «оптимизация», конечно, можно понимать как «улучшение». Но в нашей практике давно укоренилось и другое его значение. Когда домохозяйка сообщает, что она «оптимизирует» свое домашнее хозяйство, всякий понимает, что она собирается тратить на него меньше средств. Правительство не скрывает своей решимости сократить (оптимизировать) бюджетные расходы. Если посмотреть динамику бюджетных расходов на сферы образования, здравоохранения и культуры, то выяснится, что в последние пару лет денег на них выделяется все меньше. Так, на сферу культуры, кинематографа и СМИ в 2010 году было потрачено на 6,5% меньше, чем в 2009 году; на образование – на 14,5% меньше, на здравоохранение, физическую культуру и спорт – на 15,6% меньше. Для сравнения отметим, что на национальную оборону расходы выросли на 41,3%. На органы безопасности – на 26,7%. На международные отношения и сотрудничество – на 34,5%.
«Финансирование идет по остаточному принципу, – сказал «НИ» художественный руководитель театра «У Никитских ворот» Марк Розовский. – Национальные проекты по культуре отсутствуют... Все это привело к тому, что культура начала приходить в упадок. И деятели культуры это почувствовали – они, оставаясь бюджетниками, попали в полную зависимость от того государства, которое финансирует их все меньше и меньше. Театры не могут существовать по тому же принципу, что больница или булочная, хотя бы потому, что сезон у нас открывается в сентябре, а не в январе, как у всех других бюджетных организаций. И как в таком случае руководитель театра может ответственно планировать следующий сезон, если он не знает, сколько получит денег?! К тому же получит он их по закону финансового года не раньше марта, когда театральный сезон уже заканчивается. В государственной культурной политике специфика театрального учреждения совершенно не учитывается».
Отпуская бывшие госучреждения в свободное автономное плавание, чиновники не спешат снабдить их ни спасательными кругами, ни хотя бы как-то проговоренными правилами плавания. Например, не принят закон о меценатстве, который помог бы переложить тяжесть содержания учреждений культуры на плечи спонсоров. Нет ясности в законах об использовании помещений учреждений культуры. Заведующая одной из московских библиотек вздыхала, что «зарабатывать» на свое содержание ее библиотека могла бы, если бы им разрешили торговлю в кафе при библиотеке спиртными напитками.
Нет сомнений, что распивочные при библиотеках и рестораны при театрах обеспечат выживание учреждений, которые при этом вряд ли можно будет назвать «учреждениями культуры». Об этом единодушно говорят многие деятели культуры, в их числе директор библиотеки-читальни имени Тургенева Татьяна Коробкина. «С одной стороны, новый закон – очень хорошая инициатива, – говорит она корреспонденту «НИ». – Но беда в том, что не все библиотеки за годы свободы научились зарабатывать. А некоторые директора по-прежнему считают, что этого делать категорически нельзя. И вот за этих руководителей я тревожусь: как они будут выходить из положения? Может быть, им придется подумать о смене кадров. Второй вопрос и самый основной: на чем зарабатывать библиотекам? Сегодняшнее законодательство таково, что нам почти не остается пространства для маневра. Основная платная услуга, на которой библиотеки неплохо зарабатывали бы, – это копирование на бумажные и электронные носители. Но бумажное копирование ограничено законом об авторском праве, а электронное копирование просто запрещено. Да и вообще, федеральным законом о библиотечном деле запрещено платное библиотечное обслуживание. И в Москве в прошлом году был принят закон о запрете на платное обслуживание. Что остается? Остается развивать всякие сопутствующие виды услуг. У нас, например, проводятся платные концерты. Но деньги, вырученные за билеты, мы в основном отдаем приглашенным артистам, а сами не зарабатываем. Еще это могла бы быть аренда, но сейчас в Москве, если вы сдаете помещение в аренду под офис, все деньги уходят городу. Что касается почасовой аренды конференц-зала, гостиной, мы бы могли их сдавать, но бюрократический механизм таков, что, пока письмо с запросом дойдет, пока дадут разрешение, уже все сроки выйдут. Так что и этот вопрос тоже пока снят с повестки дня. Поэтому возможности автономии для библиотек пока я не вижу. Мне кажется, что это прямой путь к закрытию. Например, в нашей библиотеке есть кафе, и сейчас мы проходим через большие бюрократические муки, чтобы оформить лицензию на продажу алкогольной продукции. Потому что само по себе кафе , хотя и развернуло необычайную культурную деятельность (концерты, мастер-классы, литературные встречи), но поскольку у нас нет алкоголя, то мы пока что едва сводим концы с концами».
Загадочная фраза нового закона о «повышении эффективности услуг, предоставляемых населению», вызывает нервную дрожь, как у деятелей культуры, так и у работников сферы образования. Что считать «услугой населению», оказываемой театром? Если это спектакль, то как измерять его «эффективность»? И кто будет этим заниматься? «Эффективность услуг» – очередной канцеляризм, не имеющий реального содержания (хотя именно в параграфе закона каждое слово должно быть выбрано особенно аккуратно и не позволять кривотолков). Кроме того, в новом законе о бюджетных учреждениях никак не разведены такие разные сферы той же культуры, как театры, библиотеки, музеи. Хотя между музеем и театром – колоссальная разница. «Я бы очень осторожно внедрял этот закон, если он очень уж необходим, – говорит «НИ» театральный режиссер Андрей Житинкин. – Поспешные действия приведут к тому, что в России многие театры подорвутся изнутри. У нас ведь совершенно особые культурные традиции. Нельзя разрушить нашу русскую модель «театр-дом», потому что мы потеряем очень многих наших актеров, которые приходят в театр как к себе домой: они могут общаться, сидеть в буфете. Это не контрактная система, когда человек отыграл спектакль, тут же сел в машину и уехал. Поэтому я за амбивалентную модель, когда одни театры по-прежнему поддерживаются государством, а другие самостоятельно зарабатывают себе деньги».
Наконец, последняя «странность» нового закона о бюджетных учреждениях. Разрабатывая и принимая новый закон, Минфин и Минэкономразвития, депутаты проигнорировали всех специалистов из сфер, которые он непосредственно затрагивает: не посоветовались ни с музейщиками, ни с деятелями театра, ни с врачами, ни с учителями. Не спросили и мнения налогоплательщиков, которым точно не безразлично, на что расходуются деньги. А вдруг российские граждане проявят большую заинтересованность в процветании сфер культуры, образования, медицины, чем в бурном росте правоохранительных органов и нашей армии?
Закон был принят, даже не пройдя стадии «пилотных проб». Любой стул, запускаемый в серийное производство, непременно испытывается всеми возможными нагрузками. Нигде не обкатанный и не опробованный закон будет введен сразу на всех широтах и затронет важнейшие стороны жизни. Пока ни один ясновидящий не берется предугадать его последствия. Пессимисты считают, что хуже закона было придумать невозможно, и с его помощью все рухнет в одночасье: и музеи, и театры, и больницы, и школы. Оптимисты верят, что хуже бывает, а в России от законов есть одно спасение: реальная жизнь, к счастью, находит обходные пути, что и позволяет выживать.
О реакции Министерства культуры на новый закон «НИ» расскажут в одном из ближайших номеров.
Комментарии
Геннадий Смирнов, заместитель председателя Союза театральных деятелей РФ:
– Надо разделить две вещи: сам закон и подзаконные акты. Сам закон устанавливает общие принципы, которые распространяются и на больницы, и на поликлиники, и на спортивные учреждения, и на образовательные учреждения – школы, вузы, и на учреждения культуры. Конечно, в самом законе учесть специфику всех этих организаций невозможно. Более того, даже специфика культурных организаций разная. Например, в музее 95% всех ресурсов уходит на то, чтобы выявить, описать и сохранить ценности. И только 5–10% уходит на то, чтобы делать экспозицию и представить ее зрителям. В театре совсем по-другому. Большая часть ресурсов уходит именно на представление того, что театр «произвел». Но если эта специфика не будет учтена в подзаконных актах, и прежде всего в документе, который называется «Порядок формирования государственного муниципального задания и порядок его финансирования», то закон потеряет всякий смысл и принесет для зрителей (потребителей) и для самих организаций не пользу, о которой так пекутся экономические ведомства, а вред. Причем они даже не злонамеренно это делают, а именно потому, что смешивают в кучу всю бюджетную сферу. Чтобы избежать возможных негативных последствий, Союз театральных деятелей, объединившись с библиотечной ассоциацией и с Союзом музеев, предложили министерству экономического развития, министерству финансов, министерству культуры в рабочие группы, которые разрабатывают проекты этих подзаконных актов включить экспертов из числа специалистов в области культуры (библиотек, музеев, театральных деятелей). Пока реакция этих ведомств нам неизвестна, хотя времени прошло уже вполне достаточно, для принятия решения. Но мы не теряем надежды, что все-таки они нас услышат и начнется совместная работа с нашими экспертами по подготовке подзаконных актов.
Вера Мурзинова, директор Московской библиотеки имени Чехова:
– Мы очень переживаем по поводу принятия этого закона. Наша библиотека пока не имеет возможности зарабатывать деньги в таком количестве, чтобы себя содержать. И поэтому мы бы не хотели стать бюджетными учреждениями нового типа – «БУНТами» их прозвали. Мы бы хотели остаться казенными. Наверное, есть библиотеки, которые хотят стать автономными. Может быть, у них есть дополнительные помещения и материальное оснащение. У нас даже компьютеров не хватает для читателей. Мы проводим литературные и музыкальные вечера, но у нас до сих пор нет ни освещения, ни приличного микрофона, ни экрана. Но и библиотеки, которые оснащены лучше нас, все равно очень боятся переходить на новую форму. Даже у музеев есть коммерческий опыт – у них есть входные билеты. А библиотеки всегда были бесплатными. И психологию читателей в этом смысле уже не поменяешь.
Сергей Черкалин, директор Рыбинского государственного историко-архитектурного и художественного музея-заповедника:
– Я понимаю, что это новая схема управления государством, при которой социальная ответственность государства сильно уменьшается. Возможно, что она окажется более эффективной, чем прежде. Но пока я не представляю себе, во что это выльется, потому что обанкротить нас, в общем, нельзя, но ясно, что зарабатывать на полное содержание мы тоже не сможем.
Борис Мильграм, министр культуры Пермского края:
– Я не вижу в этом законе ничего дурного. Это попытка двигаться дальше. По тому закону, который был раньше принят по автономным учреждениям, массово учреждения в автономию не перешли. А тем, которые перешли, стало понятно, что это не страшно. Конечно, существует страх потерять бюджетное финансирование, но я считаю правильным перевод всех на автономию, потому что надо дать людям большую свободу. Пришло время сделать следующий шаг. Форма новых бюджетных учреждений, как мне кажется, не меняет сути, но меняет структуру. Например, у нас в Пермском крае все учреждения уже давно финансируются по принципу госзаказа. Госзадания получают все бюджетные учреждения. И финансируется не стоимость содержания здания или стоимость деятельности, а заказывается услуга. И в эту услугу входят все остальные составляющие. Это нормальный принцип, который отработан. Наверное, какой-то регион может сказать: «Мы не хотим давать госзадание музеям, театрам, больницам, если это у них получится». Мне кажется, те, кто пугается, делают это напрасно. Закон правильный. Нужно только управленчески это точно понять. Я уверен, что работа только улучшится. Паника будет только в каких-то регионах, которые работают по старинке, и в каких-то учреждениях, которые тоже так работают.
Источник: "Новые известия"
