Михаил Михайлович Державин – сын вахтанговскго актера Михаила Степановича Державина. Родился 15 июня 1936 года на Арбате, где и по сей день живет в доме, построенном для вахтанговцев, в соседнем подъезде с театральным училищем имени Б.В. Щукина. После окончания этого училища работал в театре имени Ленинского комсомола, в театре на Малой Бронной, с 1967 года – в Московском театре Сатиры.
-Вы давно дружите с Александром Анатольевичем Ширвиндтом?
-С детства. Мы даже родились в одном роддоме - знаменитом родильном доме имени Грауэрмана. Правда, я появился на свет двумя годами позже Шурика. А еще через пять лет, там же, родился Андрюша Миронов. Дом этот и сейчас еще существует, но родильного отделения в нем больше нет. И очень жаль, потому что это был настоящий «актерский дом». Если бы открыли на нем мемориальную доску: кто из актеров появился здесь на свет, то она была бы огромной.
-Ваш отец – знаменитый актер театра им. Вахтангова Михаил Степанович Державин. Наверное, все Ваше детство было связано с Арбатом и с этим театром?
- Я даже своему появлению на свет обязан и этому театру, и Арбату. Мои родители познакомились на корте «первого вахтанговского дома». А из роддома меня принесли в дом моего деда в Большом Левшинском переулке. Там я провел первый год своей жизни. Потом вахтанговский театр построил еще один дом для своих актеров и сотрудников, и мы туда переехали. Вскоре у меня родились еще две сестры.
Наш дом - новостройка 1937 года. Он стоял на окраине знаменитой Собачьей площадки. Сейчас многие и не знают, что было такое удивительное место в Москве. Это была очень красивая московская площадь, которую уничтожили, когда строили Новый Арбат. Там стояли красивые старинные особняки, больница имени Снегирева, музей 1840-х годов, музыкальное училище имени Гнесиных. Я помню самих бабушек Гнесиных, которые приходили заниматься со студентами.
В нашем доме разместилась Оперная студия, потом ее сменила театральное училище имени Щукина.
К нам в дом приходили изумительные люди: Рубен Симонов, Цецилия Мансурова. Николай Черкасов. В детстве я был уверен, что главное место на земле – это театр, а все события происходят вокруг него. Я помню довоенную Москву, когда по Арбату шли праздничные демонстрации и вахтанговские актеры приветствовали демонстрантов. Многие актеры снимались в кино, их узнавали. Им кричали, махали руками, флажками. Я был убежден, что демонстрация для этого и устроена, что все происходит вокруг театра. Даже, когда я узнал, что на свете существуют фабрики и заводы, у меня все равно была такая мысль, что они, наверное, существуют для того, чтобы помогать артистам играть спектакли. Но самое главное на свете - это все равно театр.
- Вы помните свое первое выступление на сцене?
-Мне было пять лет, я очень любил спектакль «Фельдмаршал Кутузов» в постановке Николая Охлопкова, в котором роль Кутузова играл мой отец. В пять лет я уже знал наизусть монолог Кутузова. Началась война, мы уехали вместе с театром в эвакуацию, в Омск. Там в военном госпитале и состоялось мое первое публичное выступление. Вышел известный актер Горюнов и объявил: «Михаил Державин. Монолог Кутузова из пьесы «Фельдмаршал Кутузов». Вынесли табуреточку, поставили меня на эту табуреточку. И я очень серьезно, с большим пафосом этот монолог читал. Помню первые аплодисменты – у них был очень странный звук. Это раненные солдаты стучали гипсовыми руками по гипсовым коленкам. Успех был невероятный.
-И все же большую часть детства, отрочество и юность Вы провели в Москве, на Арбате…
-Из эвакуации театр вернулся в Москву и в 1944 году я пошел в школу – 73-ю школу в Серебряном переулке. Наше поколение учились в раздельных школах и с девочками мы встречались только на школьных вечерах. В это послевоенное время все жили достаточно скромно, но все ходили друг к другу в гости, вместе отмечали праздники, устраивали детские вечера.
В нашем доме были знаменитые новогодние елки. Там, кстати, я и познакомился с Шурой Ширвиндтом. Мне было тогда 12 лет, а ему уже 14. Он уже был взрослый и даже пил настоящее шампанское, а я все еще лимонад. Помню школьника Андрея Миронова. Мария Владимировна и Александр Семенович – родители Андрея хорошо знали моего отца.
-Проблемы с выбором профессии у Вас не было?
-Я просто не представлял чем бы я мог еще заниматься в жизни. С детства вся жизнь училища проходила на моих глазах. Все педагоги училища были моим соседями, друзьями моего отца. Отец умер, когда мне было 15 лет. Я окончил школу и просто перешел из одного подъезда нашего дома в другой.
Меня практически сразу стали занимать в вахтанговских спектаклях. В моей студенческой жизни был один очень интересный театральный опыт. В 1957 году в Москву приехал знаменитый театр Брехта «Берлинер Ансамбль». Они привезли в Москву несколько спектаклей, в том числе и спектакль «Жизнь Галилея». На гастроли приехали только ведущие актеры, а массовку набрали из студентов. Нам раздали напечатанное по-русски содержание спектакля, по которому мы следили за тем, что происходит в каждой картине.
Мы очень старались. А потом нам домой позвонила мамина подруга, которая с восторгом стала рассказывать об этом спектакле: «Ты знаешь, - сказала она моей маме, - «там был один немец – просто вылитый Мишка».
-Как Вы познакомились со своей первой женой, и каким человек был ваш первый тесть Аркадий Исаакович Райкин?
- С Катенькой Райкиной – дочкой Аркадия Исааковича мы учились на одном курсе. Влюбились и еще будучи студентами поженились. Аркадий Исаакович помог нам снять комнату. Об этом времени у меня остались самые добрые воспоминания. В домашних условиях он был мягким, тихим, нежным и даже застенчивым..
После училища я поступил в театр имени Ленинского Комсомола, а Катя в театр Вахтангова. Репетиции, гастроли, частые расставанья, и так получилось, что мы потихоньку отдалялись друг от друга. Не было никаких сцен, кошмарного разрыва отношений. Просто был какой-то излет наших отношений, и мы очень мирно и спокойно расстались. У меня сохранились добрые отношения и с Катей, и с Аркадием Исааковичем, и Котей, как я его по-детски до сих пор называю, хотя он уже и сам народный артист, художественный руководитель театра «Сатирикон».
- Ваша вторая жена, и второй тесть не менее известные люди…
- Я работал в театре имени Ленинского комсомола, к нам на спектакли часто приходил переводчик Никиты Сергеевича Хрущева Виктор Суходрев. Однажды он привел с собой молодую студентку московского университета Юлию Леонидовну Хрущеву, дочку сына Никиты Сергеевича погибшего во время войны. Она меня пригласила к себе домой на какой-то праздник. И там, на этом празднике я увидел прелестную милую девушку – Нину Семеновну Буденную. Мы познакомились, стали встречаться, я сделал ей предложение. Нина привела меня в дом на улице Грановского познакомить с родителями. И вот меня привели в этот дом, открывается дверь, и настоящий Семен Михайлович Буденный протягивает мне руку: Он был в шелковой рубашке-косоворотке и маршальских брюках с лампасами. Помню какое впечатление на меня произвела огромная картина, которая висела в его кабинете: на переднем сидении огромного «Паккарда» Сталин, на заднем - Буденный и Ворошилов.
.Потом Семен Михайлович показал мне свою знаменитую коллекцию шашек, которые у него хранились на специально стойке. Так мы познакомились, а потом много-много лет прожили под одной крышей. Там же, в этой квартире, сейчас живут мои внуки – Петр и Павел.
- А каким был в домашней обстановке легендарный Буденный?
-Обожал своих троих детей. Много читал. В последние годы, когда почти ослеп на один глаз, я ему читал вслух. Режиссер Анатолий Эфрос меня как-то спросил: «Миша, а Буденный читал «Войну и мир»?». Я подошел к нему с этим вопросом, а он ответил: «Сынок, в первый раз еще при жизни автора.»
-В фильме «Трое в лодке не считая, собаки» Вы снимались вместе со своими друзьями Андреем Мироновым и Александром Ширвиндтом. Чем вам запомнилась эта работа?
-Было холодно. Дело было в конце лета - начале осени. Снимались в Прибалтике, под Калининградом. Река Неман играла роль Темзы. А мы с Андреем и Шурой играли англичан. Мы большей частью снимались сидя в лодке в купальных костюмах – ледяная вода и весьма свежий ветерок.
К лодке был подвязан тросик и ее незаметно тянул катер, а мы делал вид, что гребли.
Нас страховали водолазы, которые сидели в воде за лодкой. Водолазы менялись через каждые два часа, и когда у них заканчивалась смена, они выходили на берег совершенно синие. А мы так и сидели в лодке без перерыва, потому что каждый раз лодку к берегу причаливать было трудно.
Мы очень мерзли. Водолазам нас было жалко, и они в пересменку под водой потихонечку привозили нам какой-нибудь согревающий напиток. В основном это была хорошая литовская водка. Мы ее тихо переливали в большой медный чайник. И в перерывах между дублями пили понемножку из горлышка и так согревались. «Что вы там все время пьете?» - кричал с берега режиссер Бирман. «Кипяченую водичку», - кричал ему в ответ кто-то из нас. Но все было в меру, мы никогда не напивались. Но это нас очень согревало, особенно когда ветер стал совсем сильный и холодный. Кстати, мне кажется, что никто из группы так ни о чем и не догадался.
-Как Вам работается сейчас в театре, художественным руководителем которого является Ваш лучший друг?
- Я играю в пяти спектаклях театра, но в своих спектаклях Александр Анатольевич меня пока не занимает.
-Как Вы познакомились с Роксаной Бабаян? Ведь Вы уже давно вместе?
-Я к тому времени уже разошелся с Ниной Семеновной Буденной. Было какое-то очень грустное лето. Я летел на гастроли в Казахстан. В самолете я увидел стройную черноглазую женщину. Мы сели с ней рядышком и пока летели около трех часов, смотрели друг на друга и разговаривали. Поле этого она улетела на гастроли на два месяца в Латвию. Мы договорились созвониться. Созвонились и вот уж 24 года мы вместе.
- Вы любите Арбат?
-Было бы странно, если бы не любил. Здесь прошла вся моя жизнь. Хотя он и изменился до неузнаваемости. Сплошные кафе, рестораны, дорогие магазины. Негде лампочку купить. Чтобы купить какую-то бытовую мелочь надо идти на улицу Рылеева, на которой еще остался маленький магазинчик. Недавно встретил там актрису Наталью Тенякову, которая тоже пришла за лампочками. Боюсь, что вскоре и этого магазинчика не станет.
Идешь в зоомагазин за кормом для кошечки, раз 5-6 сфотографируешься с гостями столицы, которые когда меня видят, почему-то страшно удивляются. «Ой, а чего Вы тут делаете? « А я здесь живу»
И. конечно, сразу вспоминаешь свое детство. Когда по старому Арбату шел второй номер троллейбуса в обе стороны, а в нем можно было запросто встретить знаменитых актеров, спешащих на репетицию.
-Кто кроме вас продолжает актерскую династию Державиных?
-Сын моей младшей сестры - Михаил Владимиров - артист нашего театра Сатиры, играет со мной в одних спектаклях. Племянница - Оля Державина закончила режиссерский факультет Щукинского училища, работает на телевидении режиссером. Дочь Маша закончили ГИТИС, актерский факультет, потом у нее появился сыновья Петр и Павел. И сейчас она занимается с детьми. Внук Петр – в 11 классе – очень серьезный парень, увлекается экономикой, а младший внук – Павел недавно увидел очень красивый мотоцикл и сказал, что будет работать в ГАИ. Но, мне кажется, что он будет актером.
-Вы давно дружите с Александром Анатольевичем Ширвиндтом?
-С детства. Мы даже родились в одном роддоме - знаменитом родильном доме имени Грауэрмана. Правда, я появился на свет двумя годами позже Шурика. А еще через пять лет, там же, родился Андрюша Миронов. Дом этот и сейчас еще существует, но родильного отделения в нем больше нет. И очень жаль, потому что это был настоящий «актерский дом». Если бы открыли на нем мемориальную доску: кто из актеров появился здесь на свет, то она была бы огромной.
-Ваш отец – знаменитый актер театра им. Вахтангова Михаил Степанович Державин. Наверное, все Ваше детство было связано с Арбатом и с этим театром?
- Я даже своему появлению на свет обязан и этому театру, и Арбату. Мои родители познакомились на корте «первого вахтанговского дома». А из роддома меня принесли в дом моего деда в Большом Левшинском переулке. Там я провел первый год своей жизни. Потом вахтанговский театр построил еще один дом для своих актеров и сотрудников, и мы туда переехали. Вскоре у меня родились еще две сестры.
Наш дом - новостройка 1937 года. Он стоял на окраине знаменитой Собачьей площадки. Сейчас многие и не знают, что было такое удивительное место в Москве. Это была очень красивая московская площадь, которую уничтожили, когда строили Новый Арбат. Там стояли красивые старинные особняки, больница имени Снегирева, музей 1840-х годов, музыкальное училище имени Гнесиных. Я помню самих бабушек Гнесиных, которые приходили заниматься со студентами.
В нашем доме разместилась Оперная студия, потом ее сменила театральное училище имени Щукина.
К нам в дом приходили изумительные люди: Рубен Симонов, Цецилия Мансурова. Николай Черкасов. В детстве я был уверен, что главное место на земле – это театр, а все события происходят вокруг него. Я помню довоенную Москву, когда по Арбату шли праздничные демонстрации и вахтанговские актеры приветствовали демонстрантов. Многие актеры снимались в кино, их узнавали. Им кричали, махали руками, флажками. Я был убежден, что демонстрация для этого и устроена, что все происходит вокруг театра. Даже, когда я узнал, что на свете существуют фабрики и заводы, у меня все равно была такая мысль, что они, наверное, существуют для того, чтобы помогать артистам играть спектакли. Но самое главное на свете - это все равно театр.
- Вы помните свое первое выступление на сцене?
-Мне было пять лет, я очень любил спектакль «Фельдмаршал Кутузов» в постановке Николая Охлопкова, в котором роль Кутузова играл мой отец. В пять лет я уже знал наизусть монолог Кутузова. Началась война, мы уехали вместе с театром в эвакуацию, в Омск. Там в военном госпитале и состоялось мое первое публичное выступление. Вышел известный актер Горюнов и объявил: «Михаил Державин. Монолог Кутузова из пьесы «Фельдмаршал Кутузов». Вынесли табуреточку, поставили меня на эту табуреточку. И я очень серьезно, с большим пафосом этот монолог читал. Помню первые аплодисменты – у них был очень странный звук. Это раненные солдаты стучали гипсовыми руками по гипсовым коленкам. Успех был невероятный.
-И все же большую часть детства, отрочество и юность Вы провели в Москве, на Арбате…
-Из эвакуации театр вернулся в Москву и в 1944 году я пошел в школу – 73-ю школу в Серебряном переулке. Наше поколение учились в раздельных школах и с девочками мы встречались только на школьных вечерах. В это послевоенное время все жили достаточно скромно, но все ходили друг к другу в гости, вместе отмечали праздники, устраивали детские вечера.
В нашем доме были знаменитые новогодние елки. Там, кстати, я и познакомился с Шурой Ширвиндтом. Мне было тогда 12 лет, а ему уже 14. Он уже был взрослый и даже пил настоящее шампанское, а я все еще лимонад. Помню школьника Андрея Миронова. Мария Владимировна и Александр Семенович – родители Андрея хорошо знали моего отца.
-Проблемы с выбором профессии у Вас не было?
-Я просто не представлял чем бы я мог еще заниматься в жизни. С детства вся жизнь училища проходила на моих глазах. Все педагоги училища были моим соседями, друзьями моего отца. Отец умер, когда мне было 15 лет. Я окончил школу и просто перешел из одного подъезда нашего дома в другой.
Меня практически сразу стали занимать в вахтанговских спектаклях. В моей студенческой жизни был один очень интересный театральный опыт. В 1957 году в Москву приехал знаменитый театр Брехта «Берлинер Ансамбль». Они привезли в Москву несколько спектаклей, в том числе и спектакль «Жизнь Галилея». На гастроли приехали только ведущие актеры, а массовку набрали из студентов. Нам раздали напечатанное по-русски содержание спектакля, по которому мы следили за тем, что происходит в каждой картине.
Мы очень старались. А потом нам домой позвонила мамина подруга, которая с восторгом стала рассказывать об этом спектакле: «Ты знаешь, - сказала она моей маме, - «там был один немец – просто вылитый Мишка».
-Как Вы познакомились со своей первой женой, и каким человек был ваш первый тесть Аркадий Исаакович Райкин?
- С Катенькой Райкиной – дочкой Аркадия Исааковича мы учились на одном курсе. Влюбились и еще будучи студентами поженились. Аркадий Исаакович помог нам снять комнату. Об этом времени у меня остались самые добрые воспоминания. В домашних условиях он был мягким, тихим, нежным и даже застенчивым..
После училища я поступил в театр имени Ленинского Комсомола, а Катя в театр Вахтангова. Репетиции, гастроли, частые расставанья, и так получилось, что мы потихоньку отдалялись друг от друга. Не было никаких сцен, кошмарного разрыва отношений. Просто был какой-то излет наших отношений, и мы очень мирно и спокойно расстались. У меня сохранились добрые отношения и с Катей, и с Аркадием Исааковичем, и Котей, как я его по-детски до сих пор называю, хотя он уже и сам народный артист, художественный руководитель театра «Сатирикон».
- Ваша вторая жена, и второй тесть не менее известные люди…
- Я работал в театре имени Ленинского комсомола, к нам на спектакли часто приходил переводчик Никиты Сергеевича Хрущева Виктор Суходрев. Однажды он привел с собой молодую студентку московского университета Юлию Леонидовну Хрущеву, дочку сына Никиты Сергеевича погибшего во время войны. Она меня пригласила к себе домой на какой-то праздник. И там, на этом празднике я увидел прелестную милую девушку – Нину Семеновну Буденную. Мы познакомились, стали встречаться, я сделал ей предложение. Нина привела меня в дом на улице Грановского познакомить с родителями. И вот меня привели в этот дом, открывается дверь, и настоящий Семен Михайлович Буденный протягивает мне руку: Он был в шелковой рубашке-косоворотке и маршальских брюках с лампасами. Помню какое впечатление на меня произвела огромная картина, которая висела в его кабинете: на переднем сидении огромного «Паккарда» Сталин, на заднем - Буденный и Ворошилов.
.Потом Семен Михайлович показал мне свою знаменитую коллекцию шашек, которые у него хранились на специально стойке. Так мы познакомились, а потом много-много лет прожили под одной крышей. Там же, в этой квартире, сейчас живут мои внуки – Петр и Павел.
- А каким был в домашней обстановке легендарный Буденный?
-Обожал своих троих детей. Много читал. В последние годы, когда почти ослеп на один глаз, я ему читал вслух. Режиссер Анатолий Эфрос меня как-то спросил: «Миша, а Буденный читал «Войну и мир»?». Я подошел к нему с этим вопросом, а он ответил: «Сынок, в первый раз еще при жизни автора.»
-В фильме «Трое в лодке не считая, собаки» Вы снимались вместе со своими друзьями Андреем Мироновым и Александром Ширвиндтом. Чем вам запомнилась эта работа?
-Было холодно. Дело было в конце лета - начале осени. Снимались в Прибалтике, под Калининградом. Река Неман играла роль Темзы. А мы с Андреем и Шурой играли англичан. Мы большей частью снимались сидя в лодке в купальных костюмах – ледяная вода и весьма свежий ветерок.
К лодке был подвязан тросик и ее незаметно тянул катер, а мы делал вид, что гребли.
Нас страховали водолазы, которые сидели в воде за лодкой. Водолазы менялись через каждые два часа, и когда у них заканчивалась смена, они выходили на берег совершенно синие. А мы так и сидели в лодке без перерыва, потому что каждый раз лодку к берегу причаливать было трудно.
Мы очень мерзли. Водолазам нас было жалко, и они в пересменку под водой потихонечку привозили нам какой-нибудь согревающий напиток. В основном это была хорошая литовская водка. Мы ее тихо переливали в большой медный чайник. И в перерывах между дублями пили понемножку из горлышка и так согревались. «Что вы там все время пьете?» - кричал с берега режиссер Бирман. «Кипяченую водичку», - кричал ему в ответ кто-то из нас. Но все было в меру, мы никогда не напивались. Но это нас очень согревало, особенно когда ветер стал совсем сильный и холодный. Кстати, мне кажется, что никто из группы так ни о чем и не догадался.
-Как Вам работается сейчас в театре, художественным руководителем которого является Ваш лучший друг?
- Я играю в пяти спектаклях театра, но в своих спектаклях Александр Анатольевич меня пока не занимает.
-Как Вы познакомились с Роксаной Бабаян? Ведь Вы уже давно вместе?
-Я к тому времени уже разошелся с Ниной Семеновной Буденной. Было какое-то очень грустное лето. Я летел на гастроли в Казахстан. В самолете я увидел стройную черноглазую женщину. Мы сели с ней рядышком и пока летели около трех часов, смотрели друг на друга и разговаривали. Поле этого она улетела на гастроли на два месяца в Латвию. Мы договорились созвониться. Созвонились и вот уж 24 года мы вместе.
- Вы любите Арбат?
-Было бы странно, если бы не любил. Здесь прошла вся моя жизнь. Хотя он и изменился до неузнаваемости. Сплошные кафе, рестораны, дорогие магазины. Негде лампочку купить. Чтобы купить какую-то бытовую мелочь надо идти на улицу Рылеева, на которой еще остался маленький магазинчик. Недавно встретил там актрису Наталью Тенякову, которая тоже пришла за лампочками. Боюсь, что вскоре и этого магазинчика не станет.
Идешь в зоомагазин за кормом для кошечки, раз 5-6 сфотографируешься с гостями столицы, которые когда меня видят, почему-то страшно удивляются. «Ой, а чего Вы тут делаете? « А я здесь живу»
И. конечно, сразу вспоминаешь свое детство. Когда по старому Арбату шел второй номер троллейбуса в обе стороны, а в нем можно было запросто встретить знаменитых актеров, спешащих на репетицию.
-Кто кроме вас продолжает актерскую династию Державиных?
-Сын моей младшей сестры - Михаил Владимиров - артист нашего театра Сатиры, играет со мной в одних спектаклях. Племянница - Оля Державина закончила режиссерский факультет Щукинского училища, работает на телевидении режиссером. Дочь Маша закончили ГИТИС, актерский факультет, потом у нее появился сыновья Петр и Павел. И сейчас она занимается с детьми. Внук Петр – в 11 классе – очень серьезный парень, увлекается экономикой, а младший внук – Павел недавно увидел очень красивый мотоцикл и сказал, что будет работать в ГАИ. Но, мне кажется, что он будет актером.
ГАЛИНА СТЕПАНОВА
