Тезис, антитезис… синтез?

В мае прошлого года премьер-министр подписал распоряжение, утвердившее план мероприятий (дорожную карту) по расширению доступа малого и среднего предпринимательства к закупкам инфраструктурных монополий и компаний, где доля государства и муниципалитетов превышает 50%1. Таким образом, Национальная предпринимательская инициатива продвинулась еще на один шаг вперед. В августе 2013 года в распоряжение были внесены уточнения, а недавно, спустя год после принятия, изменения в дорожную карту были подготовлены в третий раз.

Остановимся на некоторых ключевых тезисах так называемого «Общего описания проекта», которые, по сути, служат базисом для последующей надстройки — конкретных мероприятий дорожной карты. Исходная информационная база карты — объем закупок со стороны госсектора (монополий и компаний с государственным участием) — составляет не менее 7 триллионов рублей в год, при этом у малого и среднего бизнеса закупается не более 10% указанной суммы. Дорожная карта ставит в качестве своей цели расширение доступа «гос­корпоративного» заказа для МСП. Уточненная версия документа предполагает доведение доли МСП в закупках монополий и госкомпаний к концу 2014 года до 15%, а еще через год — до 25% (ранее предполагалось концу 2015 года достичь уровня «не менее 18%», а «не менее 25%» — только в 2018 году). При этом корректируется и целевой показатель по прямым закупкам у МСП. Сейчас, как и год назад, он составляет 2%, к концу 2014 года должно быть 5%, а еще через год — 10%. Добавим, что ранее показатель «не менее 10%» должен был быть достигнут только в 2018 году (все остальное приходится на субподрядные договоры первого уровня2).

Экономика должна быть не только экономной, но и частной, именно в этом случае мотивационно-стимуляционные связки «спрос — предложение» имеют естественный и стремящийся к симметрии характер, во всяком случае направленный в сторону экономического совершенства. Между тем провозглашенные когда-то цели ухода государства из хозяйственной жизни страны давно забыты и на их месте произрастают суррогаты: вместо приватизации и стимулирования развития независимого частного производства — подключение к «иглам» государственных финансовых потоков, искажающим суть конкурентного рынка. Когда у покупателя есть реальный интерес приобрести качественный товар по более дешевой цене, он будет искать и обязательно найдет такого поставщика (или простимулирует его появление). Когда такого интереса нет, административное понуждение безо всяких оговорок приведет к простому освоению средств и развитию различного рода обходных путей-тропинок с соответствующими финансовыми «оптимизационными схемами».

Именно поэтому изучение документа позволяет выдвинуть две версии, как и почему такая карта смогла появиться на свет. Одна — обычная: «хотели как лучше — п­олучилось как всегда». Вторая — конспирологическая: «я слишком много знал». Эксперты, готовившие карту-план, или плохо себе представляют экономику как науку о стимулах (тем более в госсекторе), или, напротив, слишком хорошо знакомы с реальной кухней подряда/субподряда в госсекторе (во всяком случае, с тем, какие стимулы в экономике госсектора реально работают). Я не сторонник конспирологических теорий и склоняюсь к правильности первой версии.

Дорожная карта создает возможность для легализации тех же сомнительных схем, которые существуют в электроэнергетике и некоторых других сферах

В 2012 году оборот малых и средних предприятий (юридических лиц) составил почти 27,4 триллиона рублей. Весьма сомнительно, что монополии и госкомпании в качестве подрядчиков привлекали индивидуальных предпринимателей. А если кого-то и привлекали, то, вероятнее всего, значение показателя настолько мало, что им можно пренебречь. С учетом того, что МСП получили «не более 10 процентов» закупок монополий и госкомпаний (700 миллиардов рублей), это не более 3% в выручке сектора. Вряд ли даже 2,5-кратное увеличение закупок такого рода (при неизменном обороте) способно повлиять на реальное развитие конкурентной и неаффилированной части сектора МСП.

Итак, поговорим о базисных тезисах из «Общего описания проекта», будто бы способных «снять административные, финансовые и информационные барьеры» для малых и средних предприятий, «существенно увеличить их долю в закупках» и сделать «закупочные процедуры более простыми, прозрачными и эффективными». На каждый тезис, как известно, есть антитезис, из чего и получается синтез (в другой — не философской, а литературной транскрипции этот метод звучит так: на каждого мудреца найдется своя простота).

Тезис первый

«По экспертным оценкам, доля субъектов малого и среднего предпринимательства в указанных закупках составляет суммарно не более 10 процентов, что во многом связано с ориентацией системы закупок заказчиков на интересы крупного бизнеса, в первую очередь дочерних и аффилированных компаний заказчиков». Диагноз болезни в целом верен: половина российского ВВП сегодня — это госсектор. Судя по данным СМИ, у ряда инфраструктурных монополий и гос­компаний доля МСП в закупках и сегодня выше, чем устанавливают показатели дорожной карты, совсем другой вопрос — что это за МСП. Что дает разработчикам карты основание предполагать, что административное решение об увеличении такого рода закупок непременно приведет к переориентации системы заказов с крупного аффилированного бизнеса на малый и средний неаффилированный? Пока, без анализа конкретных мер, отметим, что фактически появляется прямая и открытая возможность легализовать те же схемы, которые существуют в электроэнергетике и на которые в конце 2011 года обрушился с критикой тогдашний премьер-министр В. В. Путин: «заказы своим карманным поставщикам (строителям, проектировщикам) отдаются», «энергетические комплексы целых регионов РФ оказываются подконтрольны просто семейным кланам», «в Западной Сибири группа лиц из числа руководителей энергетических компаний... создала сеть по ремонту и обслуживанию объектов электроэнергетики», и так далее. Тогда после грозных окриков сверху ФСК ЕЭС стала расторгать контракты со многими своими подрядчиками (про формальное право и закон тут же забыли). Совсем недавний пример — скандальная ситуация с РЖД, которые, по данным Reuters, заплатили миллиарды долларов частным подрядчикам, скрывающим своих конечных владельцев.

Сейчас такую же, по сути, схему предлагается не просто легализовать, а более того, стимулировать ее развитие. Напомню, что одним из инструментов карты является создание разного рода госреестров. В частности, будут сформированы реестр субъектов МСП — участников программ партнерств инфраструктурных монополий/госкомпаний, а также реестр инновационных продуктов, технологий и услуг, рекомендуемых к использованию. Включение в разного рода бюрократические реестры, дающие право на подряд, всегда требует серьезных временных и финансовых затрат. Кроме того, наверняка в формировании и администрировании этих реестров будет множество интересантов из числа менеджеров тех же монополий и госкомпаний. Попасть туда неаффилированным субъектам МСП будет сложно, если вообще возможно.

Тезис второй

«Доступ движущей силы современной экономики — инновационных компаний малого и среднего предпринимательства — к закупкам в значительной степени ограничен из-за низкого спроса на инновации со стороны заказчика...» С одной стороны, все верно: спроса на инновации уже укоренившийся государственно-монополистический тип российского капитализма не продуцирует. И если не решать проблему трансформации этого типа экономики, все остальные меры будут лишь заплатками, никого ни к чему не стимулирующими.

С другой стороны, разработчики карты явно вели речь не об оте­чественной экономике, а об экономике развитых стран. Доля малого и среднего предпринимательства в нашем ВВП составляет немногим более 21%, в то время как в США — 44%, а в странах Европейского союза — порядка 60%. К тому же нельзя забывать, что в структуре сектора непроизводственная сфера — прежде всего торговля — занимает и всегда занимала лидирующие позиции (и не только у нас в стране). Никогда за весь постсоветский период истории развития российского малого предпринимательства этот сектор не был «движущей силой современной экономики» — жаль, что разработчики дорожной карты этот факт из вида упустили, внедрив в общее описание проекта миф, штамп-мантру. А движущей силой (источником развития экономики) всегда во всех рыночных экономиках было наличие платежеспособного спроса со стороны потребителя.

С третьей стороны, чтобы понять, в каком размерном сегменте корпоративного сектора экономики современной России присутствует инновационность, достаточно заглянуть в статистику. Для анализа динамики инновационной активности европейских предприятий взглянем на данные исследования инновационного сообщества, проведенного в период 2008–2010 годов3 (табл. 1). Мы видим, что в экономически развитых странах Евросоюза малый и средний бизнес отстает по показателям инновационной активности от крупного, причем представители малого предпринимательства — более существенно. Что касается технологических инноваций в ЕС, то здесь тренды в целом такие же (табл. 2).

В России статнаблюдение за малым инновационным бизнесом проводится только в отношении промышленных предприятий и исключительно на предмет технологических (продуктовых и процессных) инноваций. Организационные, маркетинговые и экологические инновации никак не учитываются. Посмотрим на статистику малых предприятий в сравнении со средними и крупными (которые объединены в одну группу) (табл. 3). Тренд, который отражает таблица, характерен для всех производственных отраслей малого предпринимательства. В существующих условиях неблагоприятной деловой среды малый бизнес генерирует инновации гораздо меньше и хуже, чем это делает средний и крупный бизнес (см. пример из 2009 года на рис. 1).

Сегмент малых инновационных компаний (МИПов) при вузах, под которые в 2009 году, по сути, было написано специальное законодательство (инкорпорированное в последующие годы во множество других нормативно-правовых документов), так и не заработал. Ни движущей силой, ни источником серьезных инноваций, ни даже составной частью модернизации малый сектор экономики не был, не является сейчас и в обозримой перспективе стать пока не готов. Зачем же основываться на ложных посылках?

Тезис третий

«Менеджмент заказчиков не стимулирован на активное привлечение субъектов МСП к закупкам и развитие полноценной конкурентной среды, наличие которой позволяет заказчикам осуществлять свои закупки у ответственных и квалифицированных исполнителей по оптимальным ценам». Все верно, не стимулирован и, что еще важнее, не мотивирован. Такая мотивация не появится, какие бы стимулы ни были использованы: наемный менеджмент распоряжается не своими и не частными деньгами, а по сути — общественными, государственными (пусть и в форме корпоративных). И объем этих средств колоссален. Простимулировать в таких случаях можно только развитие коррупционных механизмов и схем с использованием «заказопроводящей сети» из аффилированного «малого и среднего бизнеса» (как на прямых договорах, так и на субподрядах первого уровня, а еще больше — во взаимоувязке первого и второго).

Тезис четвертый — самый важный

В описании декларируется, что реализация дорожной карты позволит добиться «увеличения числа производственных предприятий среди компаний малого и среднего предпринимательства, количества инновационно активных российских компаний и, как следствие, валового внутреннего продукта страны и роста уровня жизни ее граждан».

Какую федеральную программу поддержки малого бизнеса с середины 1990-х до начала 2000‑х го‑

дов, и затем с 2005-го по настоящее время ни возьми — везде с­обирались делать именно это же самое. И пока никому не удалось сколько-нибудь серьезно изменить структуру малого предпринимательства или увеличить его долю в ВВП. Проблема в том, что в 2018 году мы даже не сможем понять и проверить, получилось ли достичь того, что в карте сегодня так лихо задекларировано. Дорожная карта просто не содержит адекватных контрольных показателей, а следовательно, этот тезис — просто слова, за которые даже карта ответственности не несет (не придется краснеть ни ее разработчикам, ни подписанту, ни формальным исполнителям).

Контрольных показателей всего четыре: два отражают долю закупок у МСП к 2015 и к 2018 годам, один — долю закупок в электронной форме, еще один — закупки инновационных товаров, НИОКР и технологических работ у сектора МСП. Притом что текущее значение четвертого показателя никому не известно (в карте стоит прочерк), к 2015 году планируется его увеличение на 100%, а к 2018-му — на 300%.

Заключение

Когда социально-экономическое устройство государства неблагоприятно и недружественно для производственного бизнеса, некоторые стандартные для развитых экономик действия власти — в частности, стимулирование госзаказа и закупок со стороны госкомпаний — приводят к перераспределению ресурсов и усилению рыночной власти непроизводительного предпринимательства, тесно сросшегося с государственной бюрократией. Следствием этого является дальнейшая маргинализация предпринимательства производительного.

Бессмысленно и опасно искусственно вовлекать МСП (и его инновационную часть) в работу по госконтрактам, заказам монополий и госкомпаний. Это наиболее коррупционная сфера экономики, и любой крупный поставщик легко «нарисует» множество МП, которые будут вместе с ним осваивать бюджетные средства. Государство редко (за исключением оборонного заказа) через госзаказ стимулирует разработку действительно инновационных изделий. Так зачем, говоря об инновациях, поощрять тех, кто выпускает пусть даже добротную, но вполне традиционную продукцию под видом инновационной? И наконец, самое главное: зачем сознательно финансировать «освоение» и коррупцию?