Есть особые театры…

Как сказал К. С. Станиславский, играть для детей нужно так же, как для взрослых, только еще лучше. Его слова подтверждают значимость детского театра и творчества для детей. К сожалению, государство пока недооценивает нас.

Я отработал в театре почти 50 лет. В начале трудового пути, в 70-е годы, став артистом Центрального детского театра (ныне РАМТ), имел отпуск, как педагог, продолжительностью в 1,5 месяца. Потом нас приравняли к другим артистам. А еще за срочный ввод в спектакль, за роль нам полагалась премия. В Московском драматическом театре им. А. С. Пушкина она равнялась 25 руб­лям, у нас — 40. Тогда между этими суммами была серьезная разница.

Таким было отношение государства к детскому театру и к воспитательному процессу. А спектакли, сказки — это именно воспитательный процесс посредством искусства. У ЦДТ при литературной части было 12 педагогов. На базе театра работал клуб искусств, который объединял более 500 человек по всей Москве. Да, время было другим, но основы детских театров незыблемы!

Сегодня основная задача иная — чтобы были полные залы, притом большие залы, чтобы было шоу. Эстрада может себя прокормить, но детский театр — никогда. Он обязательно дотационный, обязательно должен получать помощь от государства. Результаты нашей работы проявятся не завтра, а через 15–17 лет, когда ребенок вырастет. Мы — маленький театр, у нас небольшая зрительская аудитория. Есть разряд, он исчисляется исходя из количества мест в зале. И если у нас 100 мест, то мы получаем деньги по третьему или четвертому разряду, и зарплата соответствующая. А в театре с 1000 мест заработок другой. Там один спектакль, проданный зрителю по 2–3 тысячи рублей за место, дает такие деньги, которые мы зарабатываем за месяц. Но кто приносит больше пользы государству? Ведь спектакль в большом зале посмотрит уже давно сформировавшийся зритель.

Детские театры, по моему мнению, должны быть выделены в особую категорию. Дети верят артисту «своего» театра, и артист должен чувствовать государственное отношение, выраженное в финансировании. А билеты? Бывает, когда в наш маленький театр приходит ребенок с бабушкой, и я вижу, как она посылает его одного в зрительный зал, а сама не идет, потому что 300 рублей для нее — дорого. А ведь ребенку необходимо тепло ее руки. И я не могу повысить цену на билеты и сказать, что они будут стоить, например, 1,5 тысячи — для того чтобы наш театр и артисты жили лучше. Я не имею права это делать.

В театре для детей работают профессионалы — люди с высшим образованием, отдающие свои силы творчеству в очень непростой атмосфере. Если взрослый зритель может простить актеру недоработку, то дети ведут себя очень демократично и никогда не простят фальши на сцене: они будут топать ногами, кричать, пищать и вообще бурно выражать свои эмоции. По себе знаю, выдержать такое непросто. Такова наша специфика. Но мы находимся в худшем положении по сравнению с театром для взрослых.

У нас менее 100 зрительских мест, но в принципе при нормальном планировании и небольшой поддержке со стороны государства театр «Экспромт» готов быть самоокупаемым. В стране масса частных компаний, а частные театры можно по пальцам пересчитать. Хотя, если бы им помогли с фондом заработной платы и оплатой услуг ЖКХ, половина театров могла бы жить на заработанные ими деньги.