Андрей Алексеевич БЛОХИН, главный научный сотрудник Института народнохозяйственного прогнозирования РАН, профессор Финансового университета при Правительстве РФ, доктор экономических наук
Чтобы расти на 4–5% в год, в экономике должны появиться драйверы с темпами роста более 10%. Откуда они возьмутся? И, главное, почему эти факторы не работали до сих пор, а теперь произведут буквально взрыв в экономике? Чем ситуация после 2018 года отличается от предыдущих лет?
Обычный макроэкономический анализ не даст нам ответ на эти вопросы. В нем упускается из виду главный аспект, в котором происходили очень динамичные преобразования в течение последних полутора-двух десятков лет, — это плоскость институциональных изменений. Именно в таком разрезе следует искать ключевые направления преобразований и вызовы для экономики в целом и для бюджетной политики в частности. Они могут оказаться весьма драматичными.
При традиционном макроэкономическом анализе структурных сдвигов принято выделять отраслевой, региональный, продуктовый разрезы, оценивать долю инновационной или экспортной продукции, сравнивать прибыль, производительность труда и иные экономические показатели, являющиеся результатами или факторами структурных изменений. Они полезны для построения инерционных прогнозов и востребованы бизнесом при оценках изменений рынков, на которых он работает. Недостаток такого анализа в том, что он не подсказывает, как управлять структурными изменениями. Даже сценарии в таком макроэкономическом прогнозе отличаются по параметрам, а не по вариантам управленческих воздействий. В лучшем случае перечисляются желаемые институциональные реформы, но кто станет их инициатором и почему участники экономики будут заинтересованы в их проведении, не объясняется.
Не случайно во всех названных выше разрезах разница в темпах — единицы процентных пунктов. Это итог разнонаправленного «броуновского движения» показателей на микроуровне. Если в этом движении есть общий тренд, но он не выявлен, то нужно предъявлять претензии к методу анализа. Если такого тренда нет, то нас ждет долгий и унылый застой и уж точно не будут выполнены амбициозные цели
Послания Президента РФ Федеральному собранию от 1 марта 2018 года (далее — послание Президента). Кстати, в утвержденных Основных направлениях деятельности Правительства РФ на период до 2024 года (далее — ОНДП) некоторые показатели (такие как темпы экономического роста, вхождение в пятерку стран по ВВП) уже смягчены по сравнению с посланием Президента.
Институциональная рента
По сравнению с началом 2000-х годов сейчас мы имеем экономику с гораздо более сильным государственным сектором и возросшей ролью государственного регулирования, более зрелыми рыночными институтами. За этот период существенно выросла экономическая сила крупнейших российских компаний. Они определяют ядро всей экономической деятельности. Более того, они выделились в особый, по-своему привилегированный сектор российской экономики (в научном докладе «Эффекты институциональных различий и институциональной ренты в российской экономике»1 предложено называть его «альфа-бизнес»). Институциональные условия его деятельности серьезно отличаются от условий для остальной российской экономики.
К этому сектору можно отнести примерно несколько десятков крупнейших отечественных компаний — основных экспортеров российской продукции и сопутствующий им банковский, транспортный, торговый бизнес. С конца 1990-х годов эти компании освоились в зарубежном институциональном пространстве, постепенно приобрели высокие рейтинги, включились в листинги мировых бирж. Они научились защищать свои интересы в Лондонском и иных судах и эмитировать различные ценные бумаги, благодаря чему их капитализация, а следовательно, доходы и доступность дешевого финансирования росли очень высокими темпами. Став ключевыми донорами бюджетной системы, они в обмен приобрели значительные институциональные преимущества в виде прямой и косвенной поддержки государства, в том числе на самом высоком политическом уровне. Именно альфа-бизнес имеет теперь наибольшую лоббистскую силу по сравнению с другими секторами российской экономики. Можно даже утверждать, что он приобрел решающий голос во всех ключевых государственных вопросах.
Компании уровня альфа-бизнеса возглавляют такие российские рейтинги, как рейтинг крупнейших российских компаний «Эксперт 400», рейтинг компаний — крупнейших экспортеров России «Российский экспорт 200» (РА «Эксперт»), рейтинг самых дорогих публичных компаний (РИА Рейтинг), список топ-50 крупнейших налогоплательщиков России, составляемый РБК, и многие аналогичные.
Гораздо меньшие институциональные преимущества у других секторов, но разница между ними тоже проглядывается. Удобно выделять в них два уровня, которые в упомянутой работе отнесены к бета-бизнесу и гамма-бизнесу. Параллели в названиях с антропологией или зоопсихологией не случайны. Поведенчески альфа-бизнес выстраивает иерархическую систему доминирования над остальным бизнесом, а бета-бизнес в такой иерархии реализует свою доминирующую функцию над гамма-бизнесом. Только в биологических системах подобная иерархия строится вокруг добычи еды, репродуктивного поведения, комфортных ролей в стае, а в экономике — более сильный бизнес влияет на создание законодательства и рыночной инфраструктуры, устанавливая для себя определенные преимущества. Различия в институциональных условиях приводят к появлению институциональной ренты, которую присваивают компании более высоких уровней иерархии, отбирая доход у более низких уровней.
Каналы присвоения институциональной ренты разнообразны, но в качестве примера можно привести следующий. Компании уровня альфа-бизнеса получают зарубежное финансирование по низкой ставке или от государства — бесплатное. Банки, их обслуживающие, выдают им вознаграждение в виде процентов за депозиты, векселей банков, иными способами, сохраняя свою роль в управлении потоками этих денег. Компании второго и третьего уровней кредитуются из этих средств под 10–15% годовых. Фактически дешевые деньги оборачиваются внутри сектора альфа-бизнеса и выходят из него как очень дорогие. Полученный доход распределяется внутри сектора альфа-бизнеса.
Бета-бизнес в российской экономике — это примерно несколько сотен компаний-лидеров отраслей и рынков. Они не избалованы дешевым зарубежным финансированием и имеют гораздо меньшую, чем альфа-бизнес, государственную поддержку, но внутри отраслей и рынков, в том числе региональных, получают определенные институциональные преференции. Они становятся лидерами отраслевых ассоциаций, вхожи в профильные федеральные и региональные органы исполнительной власти, участвуют в реализации мероприятий государственных программ Российской Федерации и государственных программ субъектов РФ.
Если сравнить показатели объема реализации и чистой прибыли компаний первой полусотни и остальных 350, включенных в рейтинг «Эксперт-400» за 2004–2017 годы, то получатся следующие результаты. Суммарный объем реализации первых 50 компаний примерно в два раза выше суммарного объема реализации продукции остальных 350 компаний. Это соотношение устойчиво на всем периоде. При этом чистая прибыль первой группы растет гораздо быстрее, чем второй. Соотношение по этому показателю выросло за весь период примерно в пять раз (несмотря на снижение цен на нефть после 2008 года, санкции и уменьшение курса рубля).
Тенденции консолидации доходов у лидеров рынков заметны как на макроуровне, так и в отдельных отраслях, например в банковской сфере. Так, суммарный объем реализации 11 банков, включенных Банком России в список системно значимых банков, рос в среднем за пять последних лет темпом свыше 20% в год. Показатель суммарной чистой прибыли этой группы банков рос еще быстрее — на 60% в среднем за год (!) за этот же период. Концентрация бизнеса и рыночной власти происходит в АПК и розничной торговле, в других отраслях продовольственной цепочки, в строительстве многоквартирного жилья. Примеры из других отраслей можно легко продолжить.
Описанная многоуровневая модель российской экономики функционирует так, что прибыль, а следовательно, источники инвестиций и кредитоспособность компаний сдвигаются от нижних уровней к верхним. Компании альфа-бизнеса пока не имеют серьезных стимулов инвестировать в другие сектора экономики. А сами эти сектора не имеют надежных и достаточных источников инвестиций для собственного развития. Налоговая база все более консолидируется вокруг крупнейших налогоплательщиков. Нагрузка на регионы-доноры повышается, потому что доходы бюджетов концентрируются в тех регионах, где высока активность компаний уровня альфа-бизнеса. Эффективность подобной экономической модели постепенно снижается.
Ручное управление в перераспределении доходов
В этом смысле письмо помощника президента А. Р. Белоусова об изъятии 513,7 миллиарда рублей сверхдоходов у металлургических компаний и производителей удобрений в пользу государства для инвестиционных целей симптоматично и подтверждает отсутствие естественных мотиваций и перераспределительных инструментов на более эффективные направления инвестиций. Не оценивая суть и последствия самого предложения, можно утверждать, что в любом случае потребность в выстраивании компенсаторных механизмов, создающих денежные потоки от альфа-бизнеса к бета-бизнесу и гамма-бизнесу, высока и, скорее всего, растет.
Подобные инструменты ручного управления в перераспределении доходов существовали все предыдущие полтора десятилетия. К ним относится как добровольно-принудительное финансирование крупнейшими компаниями различных социально значимых проектов, так и государственное регулирование цен на отдельные группы товаров, например детское питание, моторное топливо, тарифы пригородных электричек. К этому списку можно добавить множество других примеров, однако в организации перераспределительных механизмов всегда присутствовало два крупных недостатка.
Во-первых, подобные инструменты используются ситуативно, без всякой системы. Во-вторых, они были направлены в основном на выплаты и льготы для низкодоходных групп населения, которые порождают дополнительный спрос преимущественно на локальных рынках. Средний класс и средний бизнес от такого перераспределения ничего не выигрывали. В утвержденных ОНДП такая тенденция, к сожалению, закрепляется. Указывается, что повышение реальных доходов населения будет обеспечиваться за счет увеличения трудовых доходов граждан, но не упоминаются их предпринимательские доходы. Вообще не употребляется термин «средний класс», хотя в послании президента прямо указано на необходимость создания мощного и деятельного среднего класса. Меры по повышению реальных доходов населения в ОНДП направлены в основном на рост доходов работников, относящихся к низкодоходным группам. Меры по повышению средней заработной платы, а также по росту доходов высококвалифицированных работников не предлагаются. Защита интересов таких работников не обсуждается. Стимулирование производительности труда повисает в воздухе.
Нужны перемены
Описанная модель российской экономики требует перемен, и институциональная плоскость подсказывает, какими они должны стать.
1. Крупнейшие российские компании уже становятся лидерами не только по объемным показателям выпуска, экспорта, прибыли, но и по расходам на новые технологии. В двадцатке крупнейших российских ИT-заказчиков2 находятся компании преимущественно из первой полусотни рейтинга «Эксперт-400» с бюджетами на эти цели от 11 миллиардов рублей в год («Россети», «Вымпелком») до 80 миллиардов рублей и более (Сбербанк, «Газпром», «ЛУКОЙЛ»). На очереди задача формирования стимулов к тому, чтобы эти компании обеспечивали не только свое технологическое превосходство, но и создали значимые каналы трансферта технологий в другие отечественные компании, принадлежащие сегодня к уровню бета-бизнеса.
2. Отечественные компании уровня альфа-бизнеса уже обеспечили свое широкое проникновение в зарубежные экономики. Задачей становится создание стимулов для того, чтобы с их помощью обеспечить проникновение компаний второго эшелона на те же рынки под зонтиком крупнейших компаний металлургии и ТЭК и поддержки государства.
3. С учетом различий институциональных условий деятельности отечественного бизнеса и соответствующих потоков институциональной ренты от менее крупных к более крупным компаниям можно утверждать, что часть компаний уровня альфа-бизнеса имеет завышенную стоимость бизнеса и, наоборот, часть бета-бизнеса — заниженную. В этой связи необходимо вносить коррективы в соответствующие методики оценки стоимости бизнеса, определения их рыночных, в том числе экспортных, перспектив, а также обоснований инвестиций и сделок слияния и поглощения в отношении таких компаний.
4. Аналогично можно утверждать, что, поскольку компании уровня альфа-бизнеса уже многие годы получают дешевое финансирование, а бета-бизнес как минимум на 5–7% дороже (гамма-бизнес дороже еще на 5–7%), стоимость обслуживания прежних кредитов и риски получения последующих отличаются у них вне связи с качеством предлагаемых новых проектов. В силу этого альфа-бизнес постепенно становится переинвестированным и с убывающей эффективностью инвестиций, а бета-бизнес (и тем более — гамма-бизнес) — недоинвестированным и с растущим потенциалом эффективности проектов. Актуальной становится задача стимулирования перераспределения инвестиций от альфа-бизнеса в другие сектора. Ее решение может стать заметным ресурсом повышения динамики российской экономики в целом.
5. Быстрый рост компаний АПК, розничной торговли, нефтехимии и некоторых других отраслей, а также реализация планов по росту их экспорта на десятки миллиардов рублей (в соответствии с приоритетными национальными проектами и ОНДП) могут привести к заметной переструктуризации отечественного альфа-бизнеса. А также к изменению отраслевой и региональной налоговой базы, поставить в повестку дня вопросы о новых вариантах налоговых маневров и перераспределении доходных источников бюджетов бюджетной системы Российской Федерации.
В любом случае изменение сложившейся модели многоуровневой российской экономики на более диверсифицированную (в том числе под влиянием внешних санкций, которые лишь ускоряют подобный процесс) и с новыми очагами или локомотивами роста приведет к повышению роли региональных бюджетов и региональных финансовых институтов. С учетом инерции реформ в бюджетной сфере к этому следует готовиться заблаговременно.
1 Эффекты институциональных различий и институциональной ренты в российской экономике: научный доклад // Институт народнохозяйственного прогнозирования РАН, рук. авт. коллектива А. А. Блохин. М.: ИД «Международные отношения», 2018. 74 с.
2 «Крупнейшие ИТ-бюджеты и главные технологические тренды российского рынка. Итоги 2017 года». URL: http://www.tadviser.ru/
