Представить свою точку зрения на проблему повышения производительности труда мы попросили члена Комитета по содействию профессиональному и бизнес-образованию Торгово-промышленной палаты РФ (ТПП РФ), руководителя проектов ТПП Московской области кандидата психологических наук Антонину Михайловну ВАТОЛКИНУ.
— Антонина Михайловна, недавно председатель Счетной палаты А. Л. Кудрин в числе главных краткосрочных рисков для российской экономики назвал уменьшение числа трудоспособных граждан. Недостаток трудовых ресурсов будет в ближайшие шесть лет давать, по его словам, «минусовое, то есть отрицательное, влияние на экономический рост», которое «нужно компенсировать через повышение производительности труда». Не означает ли это, что людям придется работать за себя и за того парня, то есть интенсивнее и дольше, чтобы производить хотя бы столько же продукции, не говоря уже об увеличении ее объемов?
— Специалисты считают, что XXI век станет началом четвертой промышленной революции (индустрия 4.0), основу которой составит массовое использование искусственного интеллекта. В результате производительность труда должна возрасти в несколько раз. Но это — я имею в виду широкое применение роботов, а не единичные картинки по TV — перспектива нескольких десятков лет. Что же касается нашей страны, то нам деваться некуда: основной путь — повышение производительности труда.
— По данным ОЭСР, в 2016 году россияне производили в час валовый внутренний продукт на 23,9 доллара. Средний показатель по ОЭСР — 52 доллара. При этом общее время, проводимое россиянами на работе, — одно из максимальных, если брать страны ОЭСР (1974 часа). Что, на ваш взгляд, является основным сдерживающим фактором для роста производительности труда в нашей стране?
— Во-первых, это довольно спорные цифры. В нефтегазовом секторе у нас производительность труда не так уж сильно отстает от общемировых показателей. Совсем неплохи дела в оборонке. Да и в социальной сфере (образование, социальная защита, медицина), а также в торговле мы тоже вряд ли сильно отстаем от мировых лидеров. Когда смотришь, как работают сотрудники супермаркетов во Франции, Германии, Италии или Греции, то мысль о том, что ты из России, не дает покоя — и в хорошем, и в плохом смысле. С одной стороны, далеко не во всех странах можно на кассе расплатиться с телефона, как в наших сетевых магазинах. Но с другой, далеко не везде в России современные технологии применяются столь же массово, как в столице. И это наша главная проблема, наш главный бич. Страна у нас большая, потому мы и не можем навести в ней порядок так быстро, как, например, в Дании. Это во-вторых.
И в-третьих, это самозанятые. Их в нашем государстве, по разным оценкам, от 15 до 20 миллионов человек. То есть примерно одна четвертая часть работающих. Они не платят налоги и не учитываются при статистических расчетах среднего уровня производительности труда. Но если они долгое время остаются самозанятыми, это, при определенных оговорках, свидетельствует о том, что они неплохо зарабатывают, то есть показывают довольно высокую производительность.
В сфере услуг вообще сложно измерить производительность труда, там главное — качество, доволен ли потребитель предоставленным сервисом или нет.
— По мнению экспертов, задача повышения производительности труда требует преодоления ряда важных проблем: повышения квалификации персонала, модернизации парка оборудования, внедрения более эффективных технологий производства, перехода к индустрии 4.0. Какая из перечисленных является, на ваш взгляд, ключевой и первоочередной?
— Вы знаете, ключевую роль человеческого фактора никто не отменит. Даже роботы. Подготовка профессиональных кадров на уровне современных стандартов, даже на основе будущих профессиональных стандартов, — это главное. Тогда будут и современные технологии, и индустрия 4.0, и все остальное. А новое оборудование — это деньги, и очень большие, которые, опять же, могут прийти только из отечественной экономики.
— Вы являетесь членом Комитета по содействию профессиональному и бизнес-образованию ТПП РФ. Насколько хорошо развито в России профессиональное образование? Достаточен ли качественный уровень бизнес-образования, которое предлагают многочисленные частные учебные заведения и центры?
— Это очень больная тема для всей системы российского образования. И больная не только с точки зрения состояния. Но и с точки зрения нынешних методов ее лечения.
Во-первых, ЕГЭ. Много критического сказано относительно актуального и перспективного вреда этой системы. Уровень школьного образования резко упал. Я имею в виду общий уровень, а не успехи отдельных школ, которые работают по мировым стандартам и готовят чемпионов по ИT-технологиям, географии или астрономии. И пока для исправления ситуации правительство ничего толкового не предлагает.
Во-вторых, начальное профессиональное образование. Оно фактически убито на 80 процентов. Есть крупные компании, которые готовят кадры под себя — нужных им рабочих и специалистов. Но это всего несколько десятков учебных заведений на всю Россию. Есть небольшая прослойка колледжей, которые встроились в современные экономические условия и готовят неплохих профессионалов для сферы услуг (туризм, сфера питания). Но не решена ключевая проблема — подготовка высококвалифицированных рабочих кадров для десятков отраслей экономики и реалий XXI века.
В-третьих, высшее образование. Не буду говорить о том, что мы только единично представлены в топе-1000 лучших вузов мира — к этому мы привыкли и почти ничего не делаем, чтобы положение как-то изменилось к лучшему. Но если в крупных городах ситуация с вузами еще более или менее, то в малых и средних городах положение просто аховое. Тысячи филиалов столичных и областных коммерческих вузов с учебными программами «под кальку», с преподавателями — учителями средних школ, с крайне редкими заездами в провинцию профессоров и докторов наук превращают эту часть системы высшего образования в профанацию. И никакие дистанционные образовательные стратегии этого не изменят.
— Что можно предпринять, чтобы ситуация в общем и профессиональном образовании улучшилась? И главное, как сделать так, чтобы эти изменения были не косметическими, а кардинальными и системными?
— Обрисую только крупными мазками, без подробностей. Во-первых, средняя школа должна вернуться от системы механической зубрежки к логически-творческой подготовке. Кроме того, например, сильные городские школы должны взять шефство над сельскими школами, помогать им и кадрами, и учебными технологиями.
Во-вторых, в области среднего профессионального образования, готовящего современный рабочий класс и первичный уровень специалистов сферы услуг, надо по максимуму привлечь крупный и средний бизнес к совместному финансированию подготовки кадров. Именно этот бизнес знает актуальные нужды и перспективы своей отрасли. Если не хотят отстать в развитии, пусть готовят специалистов на будущее. Государство поможет. Кроме того, важно, чтобы в провинции не зацикливались на подготовке менеджеров и бухгалтеров, а старались готовить профессионалов, которые необходимы местным компаниям в сельском хозяйстве, пищевой, текстильной, лесоперерабатывающей и других отраслях промышленности. А местные предприниматели должны содействовать этому.
С высшей школой сложнее. Здесь стратегия развития остается за государством. Важно определить отрасли, которые обеспечат нам опережающее развитие. На мой взгляд, это оборонно-промышленный комплекс, космос, нефтегазовая и добывающая промышленность, ИT-технологии, сельское хозяйство, сфера услуг и социальная сфера. Важно сберечь преподавательские кадры и повысить их подготовку, превратить их из группы полунищих специалистов в состоятельных представителей среднего класса. Тогда они не будут бегать из вуза в вуз, дабы обеспечить себе безбедное существование.
И, конечно, надо развивать бизнес-образование, которое должно быть на острие научно-технического прогресса, предлагать такие ноу-хау в подготовке специалистов, которых нет в вузах, готовить молодежь к предпринимательской деятельности, особенно развивать социальное предпринимательство.
— Можно ли для повышения производительности труда в нашей стране применить опыт тех развитых государств, которые знамениты своей высокой производительностью, — Японии, Швейцарии? Или здесь все сильно зависит от менталитета, традиций?
— Это комплексная проблема. Здесь важны и традиции, и открытость для передового опыта, и социальный заказ. Вот, например, Швейцария — около 9 миллионов жителей, меньше Москвы. Но мы видим вековые традиции подготовки профессиональных кадров и уважения общества к ним. Проявляющиеся в том числе и в достойной зарплате. Стабильность и качество — вот что отличает швейцарские товары, а значит, и их производителей.
Или Австрия. Несколько лет назад мне довелось побывать в служебной командировке в Экономической палате Вены. На вопрос о наиболее востребованных рабочих профессиях в стране один из руководителей Центра профориентации и подготовки рабочих кадров ответил так: в Австрии на протяжении более 100 (!) лет приоритеты не менялись, самыми востребованными были и остаются автомеханики (мехатроники), кондитеры и кассиры магазинов. Причем первые являются представителями самой высокооплачиваемой рабочей профессии в стране! Годовой доход автомеханика в Австрии соответствует уровню среднего класса. При этом каждые пять лет ему необходимо проходить переподготовку, сдавать экзамены и получать сертификат соответствия своим компетенциям. Примерно такая же ситуация в строительной промышленности, транспорте.
Полагаю, даже в будущем роботы не очень сильно изменят рынок труда. И уж точно это произойдет не в XXI веке. Потребность в рабочих руках (и головах) будет всегда, просто не такая, как сейчас. Вполне возможно, значительная часть специалистов будет заниматься разработкой и производством роботов, вторая — обслуживать их, третья — контролировать. Но это будущее. Пока же, в ближайшей реальности, Россия не станет страной сферы услуг (как, например, Швейцария), а останется страной, производящей продукцию. Но эта продукция должна быть на уровне мировых стандартов. А не только нефть и газ…
Подготовила В. И. МААНДИ
